Мафиози и его одержимость 2 (ЛП)

Он похлопал меня по спине. Его рука осталась там, и он сжал мое плечо. - Ты никогда не подводил меня, Виктор. И я знаю, что теперь ты этого не сделаешь.

Я не смог бы, даже если бы попытался.

Алессио ушел, не сказав больше ни слова, оставив меня в тишине хаоса, который он оставил позади. Я запутался ... был злой...было так много эмоций. У меня от этого голова шла кругом.

В моей жизни была только одна цель, и она состояла в том, чтобы защитить их—мою семью. Сражался ли я, калечил или убивал врага, мне было все равно. Если бы мне пришлось принять пулю за свою семью, я бы принял смерть с проклятой улыбкой на лице.

Я поставил на кон свою жизнь и заключил сделку с дьяволом. Ради них. Чтобы защитить их.

Я никогда не сомневался в своей верности, ни разу...

До сих пор...

До нее.

Моя милая мышка.

Моя прекрасная, хорошо спланированная жизнь теперь была в хаосе, и нужно было сделать выбор.

Ты никогда не подводил меня, Виктор. И я знаю, что теперь ты этого не сделаешь.

Я закрыл глаза, ненавидя то, как эти слова звучали в моих ушах.

Виктор, ты - моя единственная надежда. Мои демоны молчат в твоем присутствии, и ты заставляешь моих ангелов танцевать в гармонии.

Слабый. Я был так чертовски слаб.

Валери, я дал тебе много обещаний. И я намерен сохранить и исполнить их все. Одно за другим.

Я давал свои обещания Валери, и я был человеком слова. Я никогда не нарушу своих клятв.

Но…

Солоник-наш враг. Само его существование-угроза для нас, для нашей семьи. Один маленький отвлекающий маневр может убить тебя и погубить нас всех. Наши жизни в твоих руках, Виктор. Помни об этом, когда будешь делать выбор.

Мой брат…даже если он был гребаным бессердечным мудаком, он все равно был моей семьей. Для короля корона была тяжела. Ноша тяжелее, чем у солдата. Даже при том, что его слова были обидными, я знал, что его мотивы были в правильном месте. Он хотел защитить меня, защитить нас всех. Мы слишком много пережили вместе, чтобы расстаться сейчас, когда мы были так близки к нашей цели.

Выбор…

Я опустился на стул, когда ноги больше не держали меня. Моя голова упала на руки.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Глава 11

Алессио

Я забрел в свою спальню и поискал глазами Айлу, но ее нигде не было. Наша кровать была взъерошена, но, тем не менее, пуста. Я знал, что ее нет в детской, потому что по пути в нашу комнату я остановился там, чтобы посмотреть, как Майла крепко спит, скорее всего, ей снятся феи.

- Айла? - крикнул я, направляясь в ванную. Открыв дверь, я увидел, что моя жена раздевается.

- Что ты делаешь? - спросил я, наблюдая, как она пытается раздеться. Она слегка пошевелилась, пытаясь стянуть ночную рубашку с округлившегося живота.

Айла фыркнула, а затем взволнованно начала снимать ночную рубашку, пытаясь стянуть ее через голову. Я молча протянул руку и помог ей. В своем состоянии Айла, казалось, очень легко истощала себя.

Как только ночная рубашка исчезла, ее губы скривились, а затем она надулась. - Пытаюсь принять душ.

- Сейчас? - я удивленно поднял бровь.

- Ну да. Сейчас, - она обхватила ладонями свои полные груди, и ее черные брови сошлись вместе. - У меня течет, а когда высохнет, пахнет. Я не могу так спать.

Ох.

Айла пожала плечами и пошла в душ, оставив стеклянные двери открытыми. Это было молчаливое приглашение, и я нетерпеливо начал раздеваться. На это я не мог ответить отказом. Она бросила взгляд через плечо и застенчиво улыбнулась. - Иди и выполняй свои супружеские обязанности. Ты отлыниваешь.

Я прорычал на ее слова, но она только рассмеялась. В ее глазах появился дразнящий блеск. - Лисица, - пробормотал я достаточно громко, чтобы она услышала.

- Несколько часов назад я была Ангелом, - ответила она, скривив губы.

Я присоединился к ней в душе, мы оба теперь были голыми. Вода каскадом обрушилась на нас, и Айла несколько раз моргнула, чтобы брызги воды не попали ей в глаза.

Она подняла руки и обхватила мои щеки. Я молча наблюдал за ней, ожидая, что она сделает. Может, поцелует?

Я наклонился, чтобы завладеть ее губами, и она мягко подошла ко мне, раскрываясь для меня, как распустившийся цветок. Ее губы были моим утешением, а ее поцелуи-моей спасительной благодатью.