Мафия по-японски

В Японии принято жертвовать семье умершего деньги, причем делать это надлежит обязательно на похоронах. Воспользоваться банковскими переводами якудза не могли еще и потому, что с пожертвований пришлось бы платить налоги. Отобрать деньги было для полиции, как она заявила, не менее важно, чем обезоружить гангстеров. Смерть босса неизбежно приведет к сокращению доходов «Ямагути гуми», справедливо рассуждала полиция. А без доходов невозможно, разумеется, содержать разветвленную организацию контрабандистов и тайных торговцев наркотиками, подпольных букмекеров и содержателей игорных и публичных домов, шантажистов, вымогателей и убийц. Следовательно, без денег синдикат распадется — к этому полиция стремилась все послевоенные годы. Так, во всяком случае, она уверяла общественность. Однако сколь демонстративно тщательно детективы ни ощупывали складки одежды гангстеров, «Ямагути гуми» все равно собрал во время похорон 250 миллионов иен. Подношения колебались от 300 тысяч до 20 миллионов. 20 миллионов иен — это пачка высотой почти треть метра.

Чем же примечателен Кадзуо Таока, если его похороны по пышности не уступали погребению премьер-министра?

Два убийства, семь покушений на убийство, 168 приводов в полицию, 9 лет тюремного заключения. Это из 46-томного досье на Таоку, заведенного еще в довоенную пору. Глава синдиката из 559 преступных банд, насчитывавших 11800 якудза и действовавших в 35 префектурах страны, указывается в японском справочнике «Кто есть кто». Хозяин разветвленного нелегального и легального бизнеса с годовым доходом в 102 миллиарда иен — данные японских фискальных органов, которые при жизни Таоки так и не сумели обложить налогами большую часть барышей «Ямагути гуми».

Когда вместе с японскими корреспондентами я вошел в сад, где все было готово к панихиде, ко мне приблизился член образованного после смерти босса коллективного руководства «Ямагути гуми», отвечавший за связь с прессой.

— Кем был Кадзуо Таока для нынешнего японского общества? — спросил я гангстера.

— Японский пейзаж невозможно представить без горы Фудзи, японскую культуру — без икебаны, японскую промышленность — без электроники. — Якудза перечислил набор образов-штампов, сочиненных зарубежной печатью, чтобы мне, иностранцу, стала доступнее его мысль. — Так и японское общество, — докончил мысль якудза, — нельзя было вообразить без Кадзуо Таоки.

Гангстер — хозяйский угодник, сам того не подозревая, удивительно точно обозначил место Таоки, а заодно и всего преступного подполья в стране, прозванной «Джапан инкорпорейтед».

Истоки

«Если хочешь быть счастливым, приезжай в Эдо». Как и всякую крылатую фразу, эту поговорку родила жизнь. В XVII веке тысячи крестьян, ремесленников, самураев, чьи князья разорились и не могли содержать вооруженную охрану, устремились в Эдо — так тогда именовали Токио. К слову «счастливый» они знали единственный синоним: «богатый». Бурно строившийся Эдо действительно давал неимущим крестьянам и самураям возможность заработать на существование, а особенно удачливым — разбогатеть. Крестьяне полагались на свои руки. Самураи, которых не до конца развратило тунеядство при княжеских замках, выбирали науки, изучение западных языков. Среди воинского сословия оказались, однако, и такие, кто сообразил: в кишащем пришлым людом Эдо не обязательно жить своим умом, можно жить и чужой глупостью. Бандзуйин Тёбэй был из их числа.

Неспособный усвоить ни одной буквы и прежде всего букву закона — ту, что требовала честности в азартных играх, он открыл игорный притон и довольно скоро сколотил состояние. Тёбэй сделался первым описанным в японской истории якудза. «Я» в переводе с японского «восемь», «ку» — «девять», «дза» — видоизмененное «сан», то есть «три». В сумме — двадцать, самое плохое число в японских картах.

Однажды власти предложили Тёбэю, успевшему прославиться в Эдо, заняться наймом рабочих для прокладки дорог в городе и окрестностях и для ремонта каменных стен Эдосского замка. Поскольку для этой деятельности Тёбэй навыков не имел, он снова прибег к помощи карт. Обыгранные им незадачливые картежники должны были на стройке отрабатывать долги и проценты на них. Так у якудза появился еще один «производственный» профиль: посредничество при найме на поденную работу. Вместе с азартными играми, букмекерством подобное посредничество, являющееся, по существу, системой организации принудительного труда, до сих пор остается частью бизнеса японского преступного подполья.

Сохранила для нас история и свидетельства о первой гангстерской войне. Она, как и в наши дни, вспыхнула из-за дележа территорий, на которых широко расплодившиеся к середине XIX века банды якудза устраивали свои игорные дома и обирали рабочих-поденщиков. Дзиротё из города Симидзу во главе гангстерской шайки из шестисот человек безжалостно вырезал группу соперников в соседней префектуре. Считают, что именно от Дзиротё дошла до нынешних якудза философско-людоедская сентенция: