Мафия по-японски

«Пистолет холоден. Пистолет — это механизм. В нем нет персонификации, — так передают гангстеры слова Дзиротё. — А меч — продолжение человеческой руки, человеческой плоти, и я могу, — цитируют якудза изречение своего прародителя, — передать всю глубину ненависти к противнику, когда клинок моего меча пронзает его тело. Погружая руку-меч в тело врага, — в этом месте пересказа слов Дзиротё якудза обычно закатывают в экстазе глаза, — нет большего наслаждения произнести: «Синдэ мораимасу», то есть «прошу вас умереть».

Японская организованная преступность пришла к 300-летнему юбилею с результатами, которым, вероятно, жгуче завидуют и американская «Коза ностра», и сицилийская мафия. Годовой доход подпольных синдикатов мало уступает выручке, какую имеет, скажем, концерн «Тоёта», крупнейший в мире производитель автомобилей. Это фантастическое богатство способно заставить людей верить во что угодно, даже в праведность нижеследующих поступков.

Одним ясным весенним днем, повествует сказание о Дзиротё, используемое уже сотню лет для назидания японским школьникам, якудза из города Симидзу повелел своему помощнику Исимацу предпринять паломничество в храм Компира, что на острове Сикоку. «Зачем же идти так далеко? — удивился Исимацу. — Ведь до храма четыре недели пути». — «Разве ты забыл, — ответствовал Дзиротё, — что как раз семь лет назад сразили мы Дайган cn Сакуро-бэя и Хагэта Кюроку, когда украли золотых дельфинов с крыши с Нагойского замка? Благодаря молитве в храме Компира успех сопутствовал нам. Так можем ли мы остаться неблагодарными богам, благословившим нас на дело? Я очистил от крови свой меч. Преподнеси его храму вместе с пятьюдесятью монетами в качестве дара».

Исимацу отправился на Сикоку. А вернувшись, доложил: храм сделал меч святой утварью и принял 50 монет.

Неплохой набор статей уголовного кодекса, что нарушили участники сказочки. Два убийства и грабеж в особо крупных размерах повисли, выражаясь полицейской терминологией, на Дзиротё. Подстрекательство к убийству и грабежу, укрывательство оружия, посредством которого совершены убийства, получение заведомо ворованных денег мог бы инкриминировать храму суд. Но богоугодные, оказывается, деяния творил Дзиротё, ибо отличался набожностью и испытывал «гири» — чувство долга по отношению к тому, кому был обязан. Святость же поведения храма сомнению, как известно, не подлежит.

Национальное полицейское управление с весьма неожиданной откровенностью констатирует в документе, посвященном состоянию организованной преступности в стране:

«Возможно, гораздо более, чем какие-либо другие сегменты общества, гангстеры в Японии романтизированы и даже идолизированы. Это достигнуто тем, — продолжают исследователи из полиции, — что гангстерам придан образ робин гудов, которые связаны друг с другом узами преданности и стремятся не только не наносить ущерб невиновным, но и активно помогают им. Создавать такой образ начали еще в эпоху феодализма, — вполне обоснованно указывают полицейские и заканчивают анализ обвинением, которое в их печатном издании звучит особенно убедительно: cn Сегодня миф о «добром» преступнике культивируется в сотнях кинофильмов, выходящих каждый год».

Полиция могла бы добавить, что большинство этих фильмов снято на деньги самих якудза.

В угоду умилению грошовой филантропией, иногда случавшейся в разбойной истории якудза, сказания о гангстерах утаивают кровожадность, бесчестность, коварство и, самое главное, соучастие в подавлении властями народного недовольства. Известно, например, что Тэссю Ямаока, назначенный в 1871 году управляющим двором императора Мэйдзи, частенько прибегал к услугам Дзиротё, когда требовалось усмирить столичную бедноту, подымавшуюся против полуголодного существования, или крестьян, возмущенных несправедливыми поборами. Тогда-то Дзиротё с особым блаженством «погружал руку-меч в тело врага». Правда, слов «прошу вас умереть» не говорил: столь возвышенным стилем якудза с чернью не объяснялись.

Особенно стараются над приданием ореола добропорядочности вокруг своих деяний сами гангстеры. Сын босса синдиката «Ямагути гуми» Мицуру Таока возмущенно выговаривал журналистам: «Когда вы слышите слово «якудза», то тут же представляете себе американскую мафию, для которой главное — преступления и деньги. Однако неверно сравнивать якудза с мафией. Наши якудза имеют славные традиции и всегда помогали своим согражданам». На одной из пресс-конференций кто-то из руководителей «Ямагути гуми» сказал: «Мы — цветы лотоса в грязном пруду. Ценой жизни мы блюдем кодекс чести». Журналисты не пустили, однако, растроганных слез, во-первых, оскорбившись, видно, за сравнение общества, которому служат, с грязным прудом, и, во-вторых, они не забыли о только что отшумевшем на телеэкранах и на газетных страницах уголовном деле двух якудза — Тадаси Сэкимото, босса «Синко кай», и Исао Кубо, члена этой банды.