Мафия

Двое подростков выбираются из разгоряченной толпы танцующих и тоже направляются в уборную.

Один из них, видно бывалый, отсчитывает торговцу нужную сумму. Его спутник со жгучим любопытством и опаской следит за происходящим и, когда приятель, засучивая рукав, ныряет в кабину, застревает возле Бори.

- Будешь? - спрашивает тот.

Подросток отрицательно трясет головой.

- Это лучше, чем с девочкой.

- Я вообще уколов боюсь, - смущается подросток.

Торговец покатывается со смеху.

- Тогда покури травку, - подает сигарету.

- Бабок нет.

- Для почину - бесплатно, - и соблазнитель щелкает зажигалкой.

Подросток нерешительно затягивается.

Трое молодчиков постарше сушат в стороне руки. Руки крепкие, лица непроницаемые. Чем-то неуловимым напоминают сопровождающих Коваля.

Спокойно надевают повязки дружинников, объявляют громко:

- Милиция!

Помещение сразу пустеет.

Торговец лихорадочно спускает что-то в унитаз. Один из молодчиков подпирает плечом дверь, чтобы не помешали, другой сорвав задвижку, открывает кабинку с уколовшимся, но видит, что на него можно не обращать внимания.

Принимаются за Борю.

- На кого работаешь?

Боря молчит.

- Он опасается, думает, из милиции.

- Объясни, что мы хорошие люди.

Боря - тощий и расслабленный, потому что сам сидит на игле, - не сопротивляется, только заслоняет лицо. Его бьют под ребра так, что он переламывается и валится на пол. Поднимают.

- Ну?

Продолжает молчать.

- Не верит, - флегматично замечает молодчик у двери.

Боре добавляют.

- Теперь веришь?

- Не бейте... я даже фамилию не знаю, - задыхаясь, выговаривает он.

- Где товар получаешь?

- На Котельнической... рыбу ловит... зовут дядя Миша, - капитулирует Боря.

- Завтра в восемь подойдешь на то же место с этой сумкой. Будет новый дядя, понял? - Молодчики вручают Боре сумку с распространенной эмблемой авиакомпании и, сдернув красные повязки, исчезают.

Подросток в кабинке обнимает и гладит унитаз, говорит ему нежно: "Люся"..."

Стол Знаменского завален папками, он что-то пишет.

- Здравствуйте, товарищ полковник. Старший лейтенант Курков, представляется вошедший молодой человек. - Направлен к вам.

- А-а, прошу, - указывает Пал Палыч на стул.

Курков садится, снимает фуражку.

- Чему намерены у меня учиться?

- До Академии МВД три года был следователем в области.

- В смысле сами с усами, - хмыкает Пал Палыч. - И как вам меня охарактеризовали?

- Направили. Говорят, вы умеете располагать к себе людей. Говорят, владеете тактикой допроса. И вообще.

- Мало ли что говорят. Старший лейтенант, не принимайте на веру чужих высказываний, - Пал Палычу смешна его ершистая поза.

- А вас я сумею расположить?

- Целиком зависит от мастерства.

Не чувствует Курков пиетета к старым кадрам и скрывает иронию лишь в пределах вежливости.

- Гриша, - говорит Знаменский в переговорное устройство, - кто там у тебя на очереди? - Некоторое время слушает. - А поинтересней нет? Мне надо показательный допрос провести, - он косится на лейтенанта. - Ну, давай Ивакина.

Кладет трубку и поясняет Куркову:

- Следственно-оперативная группа, которую мне поручено возглавлять, собрала разные дела по наркотикам. Сталкивались с наркоманами?

- Лично - нет.

- Схема такая: покупатели, розничные торговцы, оптовики, - Пал Палыч отмеряет в воздухе ладонью как бы ступеньки, - а те получают товар по своим каналам. Ивакин - рядовой потребитель. Полмесяца назад мы арестовали его "кормильца" - человека, который снабжал. Надо выяснить, от кого он получает зелье теперь. Тактика допроса будет такая: ни о чем не спрашивать.

- То есть? - поднимает брови стажер.

Входит Ивакин, небрежно бросает:

- Наше вам.

Без приглашения усаживается. На вид ему не больше двадцати, развязный, возбужденный, глаза колючие, делает массу ненужных непроизвольных движений.

- На вопросы не отвечаю! - заявляет он.

- Естественно, - и Пал Палыч притворяется, что испуган чем-то увиденным за его спиной.

Ивакин вскакивает, оборачивается, загораживаясь стулом... и обнаруживает, что позади пусто. Не сразу он оправляется от пережитой паники. Сообразив, что просто купили, злится.

Курков озадачен тем, насколько легко человек поддался воображаемому страху, что как раз характерно для наркоманов.

- Шалят нервишки, - замечает Пал Палыч.

- Это мое дело! Как хочу, так живу! - агрессивно выпаливает Ивакин и, пытаясь утолить двигательный зуд, качает за спинку стул, пристукивая на полу передними ножками; стук попадает в такт речи, и под его аккомпанемент он выкрикивает: - Седого посадили! Лучших сажаете! Лучших! Гады!

Он валится на стул, невнятно бормоча какое-то ругательство, отвернувшись от Знаменского.

- Разговаривал я с Седым, прохвост, как и все.

- Врете! Он был хороший мужик! Если кто на мели, даже в кредит давал!

Пал Палыч не верит:

- Да ну-у?

- Давал, я вам говорю! - снова вскакивает Ивакин.

- Значит, ваш Седой был исключением. А вообще-то все торговцы наркотиками - лютые волки, - Знаменский вынимает фотографии и по одной кладет на стол лицом к Ивакину, - что этот, что этот...

При виде третьей фотографии Ивакин повторяет:

- На вопросы не отвечаю!

- Я и не задаю. Идите обратно в восемьдесят пятую комнату.