Маэстро (ЛП)

Облачная гигантша поднялась и медленно двинулась вперед, Тазмикелла и Ильнезара снова обернулись человеческими женщинами и пошли по сторонам от своей подруги. Огромная женщина направлялась прямо к Кэтти-бри, одаривая ту почтительным поклоном — но даже согнувшись в талии она все равно оставалась высоко над человеком. Несмотря на то, что женщина была стройной, её рост минимум втрое превышал рост Кэтти-бри.

— Я Цецилия, — сказала она громким, но весьма мелодичным голосом. — Мои друзья Тазмикелла и Ильнезара подумали, что я могла бы быть полезной для вас в деле, которое я нахожу весьма интересным.

— Мы рады всем, кто готов помочь нам в наших поисках, — сказала Кэтти-бри, стараясь казаться спокойной. Хотя, безусловно, она чувствовала себя совершенно обескураженной. Она вспомнила, а затем ответила взаимным поклоном, хотя её изящество ни в какое сравнение не шло с грацией Цецилии.

— Тогда, с твоего разрешения, — ответила Цецилия. Она повернулась к отдаленному замку, подняла руку и выпустила снаряд белого света. — Разумеется, мне потребуется большая палатка и большая кровать, — сказала она. — Надеюсь, что ты подыщешь мне собственные комнаты.

— Разумеется, Леди, — ответила Кэтти-бри, хотя последнее слово прозвучало неловко. В конце концов, можно ли было называть эту великаншу «Леди»? Какие правила этикета приняты у гигантов?

Гигантский замок, паривший над морем, начал отступать, уносясь обратно в гущу клубящихся облаков, чтобы почти пропасть из виду. Многие подняли головы, продолжая следить за его полетом, гадая — исчезло огромное строение или просто спряталось в облаках.

Лишь со временем всем удалось вернуться к работе. Цецилия отправилась вслед за сестрами-драконицами, которые ввели её в курс дела. Кэтти-бри сделала глубокий вдох и взяла себя в руки, напоминая себе, что все эти зрелища и чудесные гости принесут лишь благо. Её внимание должно быть сосредоточено только на Главной Башне. Если её не восстановить, Гаунтлгрим будет полностью разрушен.

Она отвернулась от берега, покачав головой и пытаясь укрепить свою решимость.

И увидела Громфа, сидевшего на своем троне. Дроу насмешливо, или, скорее, озадаченно, смотрел на неё.

Мысли об архимаге, целующем её, касающемся её, мгновенно вернулись — так быстро, неожиданно и неудержимо, что Кэтти-бри пошатнулась и едва не упала.

Громф улыбался.

Глава двенадцатая Пещера большого столба

жарлаксл с ног до головы оглядел Энтрери, а затем кивнул, довольный маскировкой.

— Если вдруг перейдете на общий язык поверхности — не слишком тревожьтесь, — проинструктировал он спутников. — Вы из Бреган Д ’Эрт. Любой, кого мы увидим, знает, что прошли годы с тех пор, как вы были здесь, внизу, в Араурилкаураке.

— Чего? — спросил Энтрери.

— Араурилкаурак, — ответил Дзирт, опережая Джарлаксла. — Пещера Большого Столба, которая стала домом для Мензоберранзана.

Джарлаксл и Энтрери продолжали говорить, но Дзирт ушел в себя, едва закончив фразу. Это слово, Араурилкаурак, эхом отдавалось в его мыслях. Он не слышал его с детства.

Дзирт вспомнил тот день, когда он оставил Мензоберранзан позади, уходя в дебри Подземья. Гвенвивар шла рядом с ним. В тот момент ему пришло в голову, в первый раз за сто лет, в первый раз с тех пор, как он решил выбраться на поверхность, что, возможно, его решение в тот день было не таким уж мудрым. Он мог остаться в городе, жить, как жил Закнафейн. Возможно, его семья осталась бы жива, и Дом До’Урден не превратился бы в мерзость, которая была создана, чтобы очернить его имя.

Быть может, его отца не убили бы.

И его бедная сестра, Вирна, слишком добрая для жрицы Ллос, тоже осталась бы жива. Нашла ли она покой? В конце концов, Дзирт убил её собственной рукой. Даже его друзьям в Поверхностном Мире было бы лучше, с ужасом осознал следопыт. Он понимал это и раньше, когда дроу пришли в Митрил-Халл, когда Вульфгар пал в объятиях йоклол. Тогда Дзирт вернулся в Мензоберранзан, чтобы сдаться и не подвергать своих друзей еще большей опасности.

Кэтти-бри пришла за ним, и они сбежали — вместе с Артемисом Энтрери — что показало Дзирту ошибочность его пути. Но теперь он знал, что его любовь к Кэтти-бри, его благодарность скрыли от него истину.

— Что это? — вопрос Джарлаксла вырвал его из раздумий. Он посмотрел на своего спутника, следуя примеру Энтрери.

— Все эти годы я считал себя храбрым, — признался Дзирт. — В конце концов, я понял, что я просто трус.

Джарлаксл и Энтрери переглянулись, удивленные и заинтересованные этим странным замечанием.

— Ему неохота идти в Мензоберранзан больше, чем мне, — резюмировал Энтрери.

Когда Джарлаксл кивнул и бросил на Дзирта сочувственный взгляд, дроу не стал возражать. Пускай верят в то, во что хотят верить. Однако все не так, как они предполагают. Он не боялся войти в город, где родился. Ему было стыдно, что он покинул это место.