Маэстро

Однако трое путешественников почему-то сомневались в этом.

Паленмас кивком велел им следовать за ним и повел их к своему отряду; он объяснил остальным, что перед ними воины из другого патруля, чудом уцелевшие после жестокой схватки.

Они появились в подходящий момент. Группа дроу уже возвращалась в город, и лишь несколько переходов и пещер отделяли их от прямого, но хорошо охраняемого туннеля, ведущего прямо в Араунилкаурак.

Отряд без задержек миновал несколько сторожевых постов и недавно сооруженных ворот. Добравшись до огромной пещеры, командир распустил воинов, и те разошлись в разные стороны по улицам Мензоберранзана.

Джарлакс остановился и удержал своих спутников, чтобы Дзирт смог сориентироваться. Слева от них располагалось озеро под названием Донигартен; оттуда доносилось мычание домашних животных, рофов, которые паслись на небольшом островке. Пространство впереди было занято грибными рощами и фермами; среди рощ виднелись небольшие домики и одноэтажные склады. Собственно город начинался в сотне футов справа, с хибар Браэрина, района трущоб, известного также под названием Вонючие Улицы. Дальше в той стороне, вдоль стены пещеры, как вспомнил Дзирт, тянулось ущелье Когтя, за ним – Господские пути и Брешская крепость, возвышенность, на которой располагались академии дроу.

Дзирт взглянул в противоположную от входа сторону, на юго-запад, на дворцы самых могущественных благородных Домов – они стояли на плато Ку’элларз’орл. Его внимание захватило городское освещение – непрерывно сменявшие друг друга синие, пурпурные и зеленые сказочные огни. Искусно созданные магические «фонарики» живописно подсвечивали каждый сталактит и сталагмит. Это замечательное освещение совершенно изменило когда-то темную и мрачную пещеру Араунилкаурак и превратило ее в Мензоберранзан.

Следопыт продолжал изучать город, и взгляд его переместился на север и задержался на светящемся Нарбонделе, огромном столбе, который дал пещере имя. Когда-то Дзирт отсчитывал свое время по интенсивности свечения этой гигантской колонны.

Нарбондель представлял собой островок порядка в море хаоса, он являлся постоянной величиной в бурлящем водовороте событий, символом часа, дня, вечности для дроу.

– Сейчас идем в Вонючие Улицы, – сообщил Джарлакс, когда чужие воины разошлись. – Там я раздобуду кое-какие сведения… – И тут он смолк, заметив выражение лица Дзирта.

Следопыт стоял неподвижно, словно зачарованный, и, не отрываясь, смотрел на магическую колонну.

Впрочем, мысли Дзирта, судя по его отрешенному, безразличному взгляду, витали далеко-далеко отсюда.

* * *

Брелин прежде даже представить себе не мог, что на свете существует такая боль. Жжение не прекращалось ни на секунду и было намного хуже того, что он испытывал в молодости от удара змееголовой плетки своей верховной матери или злобной магии жриц.

Он не мог в это поверить. Это длилось бесконечно. Он был уверен, что скоро сойдет с ума от страшных, невыносимых мучений. Он был подвешен над полом на цепях, с запястий, охваченных железными наручниками, струилась кровь; он беспомощно смотрел на то, как правая нога раздувалась, увеличиваясь в размерах. Брелин не мог представить себе более жуткой боли – кости в его ноге расщеплялись надвое, рвались мышцы и кожа.

Они разорвутся и сломаются снова, так обещали ему заклинания жриц Меларн, которые танцевали вокруг; и их злобная магия была обращена на Брелина, подвергаемого страшным пыткам. Одна нога превратится в четыре, затем придет очередь второй, и он станет гигантским пауком.

Он давно должен был отключиться, но по-прежнему сохранял ясность сознания – это тоже была часть магии демонических жриц. Они желали, чтобы он видел мучительное, отвратительное превращение.

Брелин вопил – о, что это были за вопли! Он кричал до тех пор, пока не охрип настолько, что не мог больше издать ни звука. Голова его моталась из стороны в сторону, руки подергивались, но у него почти не осталось сил извиваться и вырываться.

– Боль не утихает, – произнесла жрица. Брелин был слишком измучен, чтобы понять, которая из них. Но все равно слова эти снова и снова повторялись в его мозгу, как зловещее напоминание о страданиях, которые все длились и длились.

– Ты будешь чувствовать ее сто лет, – сказал ему другой голос.

– Она не отступит.

– Это проклятье драука.

Несмотря на то что страдания почти лишили Брелина рассудка, он все же понял: жрицы-извращенки наслаждаются, пытая его.

Но вдруг мучения прекратились, хотя Брелин понял это лишь спустя несколько долгих-долгих минут. Над головой у него раздалось металлическое позвякивание – кто-то вставил ключ в замок наручников.

Он тяжело рухнул на пол, и, когда несчастная нога ударилась о каменные плиты, все тело снова пронзила невыносимая боль.

– Исцелите его, – донеслось до Брелина откуда-то издалека, и, как это ни странно, он узнал резкий голос Верховной Матери Жиндии Меларн.

Вскоре теплые волны целительной магии проникли в его тело, и Брелин погрузился в глубокий сон без сновидений.

* * *