Мадемуазель Шанель

И эта мысль укрепила мою решимость. Я уехала из Мулена без колебаний, несмотря на то что младшая сестра Антуанетта все еще оставалась в монастыре, а Джулия была всего в часе езды у бабушки с дедушкой. Мне очень хотелось увидеться с ними, не хотелось только объясняться. Все равно тетя Луиза скоро им сообщит, что я сбилась с пути истинного, потеряла надежду стать респектабельной женщиной. Я понимала, что она именно так и думает, читала ее мысли по глазам. Она не верила, что Бальсан когда-нибудь на мне женится.

Да я и сама не верила в это. Но решение принято, хорошее оно или нет.

* * *

Имение XVII века с пышным названием Руайо, которое купил Бальсан, находилось в окрестностях Компьеня, хотя сам замок был отнюдь не столь пышным: старый, запущенный, отапливался только огромными, покрытыми копотью каминами, мебель и портьеры на окнах и дверях пропахли плесенью. Многие годы комнаты оставались необитаемыми и были заставлены тяжелыми, покрытыми чехлами креслами и столами. Трубы водопровода проржавели, и вода из них текла бурого цвета. Всюду в углах виднелся мышиный и крысиный помет.

Но как ни странно, Бальсан оставался невозмутимым, несмотря на всю свою привередливость и брезгливость. Он лишь мимоходом заметил, что давно навел бы в доме порядок, но сейчас не время, надо срочно готовиться к приему только что приобретенных лошадей, устроить конюшни, расчистить буйно разросшийся лес для скаковых дорожек и лужайки для игры в поло.

Я не могла не заметить, что Бальсан сильно изменился, хотя как именно — не могла понять. Он возобновил прежние дружеские связи, признавшись, что так долго не являлся ко мне, потому что ему неожиданно пришлось уехать в Париж, уладить какое-то неотложное дело. Что за дело, он говорить не стал, а я и не спрашивала. Я начинала понимать, что любовница, задающая слишком много вопросов, его вряд ли устроит.

А вот что именно его может устроить, какие планы у него были на мой счет, мне открылось не сразу. Он великодушно позволил мне самой выбрать себе спальню со смежными ванной комнатой и гостиной, где я могла читать книжки и заниматься своими шляпками. Это была, конечно, роскошь, если не считать, что вода в кране то била мощной струей, то текла тоненькой струйкой, а трубы стонали, как раненые животные. В этих огромных помещениях я наслаждалась покоем, мне очень нравилось чувство, что я могу уходить и приходить, когда и куда мне угодно, таскать к себе из довольно богатой библиотеки, приобретенной вместе с домом, книги тяжелыми стопками и часами подряд валяться на кровати или ковре, предаваясь мечтам и фантазиям.

Бальсан дал мне денег, чтобы я купила еще шляпок и всего остального, что нужно для их отделки. Меня вдруг охватил творческий недуг, он заставлял меня работать даже по ночам, пока законченные шляпки не заполнили собой все горизонтальные поверхности моей гостиной, а также и соседней комнаты. Бальсан принимал это как должное, с улыбкой на тонких губах; сам же бо́льшую часть дня отсутствовал, занимался своими проектами.

Виделись мы с ним по вечерам за обедом, который нам подавали незаметные слуги. Наслаждаясь только что приготовленной едой, я без умолку щебетала, с упоением рассказывая ему о своих новых творениях и романах, которые прочитывала за один присест. После Виши я никак не могла наесться вволю.

— Когда ты только все успеваешь? — спрашивал он, закуривая послеобеденную сигарету. — Я думал, ты до полудня спишь и до трех принимаешь ванну.

— Ну, не без этого, конечно, — призналась я. — Но я не все время бездельничаю.

По правде говоря, я ощущала страшное неудобство, что пользуюсь его щедростью, а сама ничего не делаю. Всю свою жизнь я работала. И не привыкла весь день сидеть сложа руки. Конечно, я тратила время на чтение книг, это занятие никогда не было для меня пассивным, оно давало мне много пищи для ума, еще я занималась своими шляпками, но прошло несколько недель, и у меня появилось тревожное чувство бесцельности своих занятий. Размышляя о том, что бы такое сделать, чтобы отработать все, что даровал мне Бальсан, я чувствовала легкую панику. Я не была еще готова дать ему то, чего он, должно быть, ждал от меня.

— Послушай, научи меня кататься верхом, — однажды выпалила я.

Он лениво улыбнулся:

— А что, это было бы интересно. Лошадей не боишься?

— Конечно нет, — обиженно ответила я, хотя ни разу в жизни не сидела на лошади. — Мне кажется, это довольно легко.

Он вынул изо рта сигарету и усмехнулся:

— Ну смотри, моя маленькая Коко, как только прибудут лошади, будешь учиться держаться в седле. Неплохая мысль, тем более что я собираюсь приглашать друзей, а большинство из них обожают охоту.

Мне показалось, что в его тоне я уловила какую-то странную нотку. Он отправился в библиотеку, а я вернулась к себе наверх — поработать над шляпками. Но привычная всепоглощающая сосредоточенность вдруг покинула меня. Я расхаживала по комнатам, подходила к окнам, вглядывалась в плотную тьму ночи, где на фиолетовом фоне неба проступали темные силуэты деревьев.