Мадемуазель де Мопен

— Оно старо как мир, мой дорогой! С ним встречаешься на каждом шагу, это самое обычное дело. Напрасно ты не желаешь направить свое внимание на эту особу: в ней есть своя прелесть; пока ты с ней, тебе все время кажется, будто ты совершаешь смертный грех и с каждым поцелуем все больше губишь свою душу; меж тем как с другими ты насилу сознаешь за собой заурядный простительный грешок, а то и вовсе не чувствуешь, что согрешил. Вот почему я оставался с ней дольше, чем со всеми остальными любовницами. Я и доныне был бы при ней, да она сама меня бросила; это единственная женщина, которая дала мне отставку, и я за это питаю к ней немалое почтение. У нее в запасе есть необыкновенно изысканные сладострастные уловки, притом она всегда так великолепно притворяется, будто у ней силой вырвали то, что она дала вполне добровольно; принимая от нее любую милость, чувствуешь себя насильником, а это упоительно. В свете ты найдешь десяток ее любовников, которые поклянутся тебе своим счастьем, что это самая добродетельная особа на свете… Хотя на самом деле все наоборот. Анатомировать эту добродетель на подушке — прелюбезнейшее занятие. Теперь, когда ты предупрежден, ты ничем не рискуешь и не совершишь промаха: не влюбишься в нее искренне.

— Сколько же лет этой очаровательной особе? — спросил я у де С***, поскольку не в силах был определить это сам, хотя оглядывал ее с самым пристальным вниманием.

— А, сколько ей лет? Это великая тайна, ведомая одному Богу. Я сам похваляюсь, что с точностью до минуты умею установить возраст женщины, но узнать ее годы так и не смог. Могу лишь предположить, весьма приблизительно, что ей от восемнадцати до тридцати шести. Я видел ее в вечернем туалете, видел полуодетую, видел в постели, но ничего не могу тебе сообщить на этот счет: мое искусство тут бессильно. Больше всего она смахивает на восемнадцатилетнюю, но этого быть не может. У нее тело девственницы и душа потаскушки, чтобы достичь такой глубокой и столь незаметной взору испорченности, нужно или много времени, или великий талант, нужно бронзовое сердце в стальной груди; у нее ни того, ни другого нет, поэтому я думаю, что ей скорее тридцать шесть, но, впрочем, не знаю.

— Нет ли у нее близкой подруги, которая бы просветила нас на этот счет?

— Нет; она приехала в наш город два года назад. Прибыла не то из провинции, не то из-за границы, уж не знаю, откуда именно. Очень выгодное обстоятельство для женщины, которая умеет им пользоваться. С таким лицом, как у нее, можно приписать себе какой угодно возраст и вести хронологию со дня своего приезда.

— Воистину, большая удача, особенно если вас не разоблачит какая-нибудь предательская морщинка и если время, великий разрушитель, смилуется и позволит вам подделать в церковной записи дату крещения.

Он показал мне еще нескольких дам, которые, по его словам, с благосклонностью приняли бы любое прошение, какое мне вздумалось бы им подать, и отнеслись бы ко мне с избытком филантропии. Но женщина в розовом в уголке у камина и скромная голубица, которую он привел мне в качестве антитезы, были несравнимо лучше всех остальных; они обладали — по крайней мере, на вид — если не всеми, то частью тех достоинств, которых я от них ждал.