Мадам, уже падает Листьев

– Фотографировать с затылка, – усмехнулся Волошин.

– У меня стреляющий глаз, – игриво напомнила она.

– Тем более, – сказал Волошин.

Былая московская популярность аспирантки Монреальского университета и самодеятельного фотохудожника Хайди Холлинджер по прозвищу Стреляющий Глаз сравнима сегодня разве что с популярностью прокурора Крыма полковника юстиции Натальи Поклонской. Почему еще и японцы массово запали на ее прокурорский образ, объяснить невозможно. Даже если учесть, что образ этот вызывает у мужчин страстное желание стать у Поклонской обвиняемым по любой статье.

И все же сравнение Хайди Холлинджер с Натальей Поклонской не вполне корректно. Поклонскую обожает вся Россия, не считая Японии, а прелестную Хайди боготворила только политическая элита, готовая носить ее на руках, что и удавалось некоторым счастливчикам-губернаторам вроде Аяцкова. Но и только. Хайди – девушка с ненавязчивой целомудренностью.

Ёще нюанс. Если вообразить, что в совмещенных пространстве и времени вдруг пересеклись профессиональные обязанности прокурора Поклонской и фотохудожника Холлинджер, то не исключено, что русская красавица предъявила бы канадской прелестнице обвинение в деятельности, не совместимой с официально заявленной.

Неспроста же лидер КПРФ Геннадий Зюганов, который при одном взгляде на точеную фигурку Хайди мгновенно забывал основы марксизма-ленинизма, утверждал, что вместо шнурков в ботинках разведчицы Холлинджер имеют место передающие антенны. Возможно, он так шутит, дядюшка Зю, томимый ревностью. Возможно также, шуткой является и утверждение, что Хайди, использующая свою неотразимую сексуальность исключительно в мирных целях, это Мата Хари наших непростых дней.

Нет, однако, и доли юмора в том, что канадская дива с фотоаппаратом на шее и золотистыми локонами у висков побывала на самых закрытых, строго режимных предприятиях российской оборонки, запечатлевая там своих персонажей в рабочей обстановке. Контрразведка заходилась в истерике, но ей было приказано мыть руки перед искусством и не дергаться.

Однажды Хайди ограбили среди бела дня на Новом Арбате. Отняли деньги, кредитные карточки, фотоаппарат и даже рюкзачок с роликовыми коньками. Прохожие видели, что происходит, и спешили мимо. Догадывались, наверное, что тут не совсем ограбление. Какой бандит станет отсматривать снятый материал потерпевшей прямо на месте преступления?

Вскоре Хайди улетела в Монреаль. Политики и чиновники категории А коллективно заскучали: «Мисюсь, где ты?..» Печаль понятна, ведь явление Хайди принадлежит народу, и как пережить ее исчезновение?

Хайди вернулась. Столь же ослепительная, необъяснимо притягательная и для всех по-прежнему желанная. Вернувшись, объявила, что сбылась ее мечта – она родила сына, названного Лукой. Ясно, что отец его – русский, но кто он?

Чиновники категории А смотрели друг на друга хмурыми гнидами, а ревнивые политики федерального уровня коллективно ушли в анонимный запой. Каждый из них знал, что счастливый билет выпал не ему, но невыносимой была мысль, что достался он политическому, сопернику.

Хайди смеялась.

Унесенные властью

Интерес к России Хайди объясняла тем, что пишет диссертацию о многоликой российской власти, рассчитывая в итоге создать некий собирательный образ. Своим персонажам она льстила их же фотопортретами. Десятки, а то и сотни отпечатков летели в корзину, фотосессии повторялись, места съемки менялись, пока не достигался желаемый результат. Клиенты потом глазам своим не верили: «Как это она сумела разглядеть во мне настоящего?!» Имелось в виду, что Хайди своим стреляющим глазом разглядела личность, исторически расположившуюся где-то между Наполеоном, Махатмой Ганди и Юлием Цезарем.

А она была одержима идеей создать галерею портретов-дубль, на которых один и тот же человек представал вначале на пике жизненного успеха, а затем – после крушения карьеры. Представлялось, что это два совершенно разных человека. Галерея должна была открываться изображением двух Немцовых – до падения с вершины власти и после. Александр Волошин, невольно ставший ее консультантом, одобрял идею, но возражал против отдельных персоналий.

– С чего ты взяла, что Немцов – определяющее лицо российской политики?

– Ну как, был первым вице-премьером, наследником Ельцина, стал известным политиком. Не сломался, не запил, как некоторые, возглавил Союз правых сил, разве не так?

– Внешне все так, а на деле – им же созданный миф, – сказал Волошин. – Был он случайным вице-премьером, стал никаким политиком. Точнее, вообще не политиком.

– А кем же он стал? – удивилась Хайди. – Я знаю, что он почти каждый день ездит в загородный пансионат «Лужки», где вдали от посторонних глаз проводит рабочие совещания с членами исполкома. Борис говорил мне, что они вырабатывают основы политической жизни будущей России.