Читаем Мадам, уже падает Листьев (СИ) полностью

– Что тебе сказать, Мишель… Губернатор Титов очень фотогеничен, но уж больно глуп. Аяцков меня на собственном верблюде катал, хотел удочерить… В общем, все они – персонажи моей будущей выставки. Портреты-дубль. Сановники в двух измерениях. Такого еще не было. У любого фотохудожника есть потрясающие по мастерству портреты, но все равно это нечто застывшее и неизменное. Мумификация личности, понимаешь? Как зеркало, отражающее прошлое, о котором ничего не узнать – куда ушло, чем стало? Мои двойные портреты позволят увидеть то, что лежит вне изображения, ибо откроют суть движения жизни – переменчивой, парадоксальной, драматической…

– Я тебе так скажу, Хайди. Мой портрет тебе удался, это я сразу понял.

– Не в этом дело – удался, не удался! Я хочу развития сюжета, чтобы запечатлеть бесславный конец личности…

– Не понимаю. Что значит бесславный конец?

– Вообрази: живет большой человек, у него власть, деньги, почет, словом, все то, что он пожелает иметь за свои деньги и благодаря своей власти, – Хайди выразительно повела глазами в сторону окна, за которым на внутреннем дворе под ханским шатром роднила академиков и олигархов общая подоплека действия. – Ну вот, живет он, и вдруг – арест, наручники, решетки, язва желудка, приговор суда и… полная конфискация счастливой и завидной судьбы. Все шумы времени меняются на жалкие шорохи, и мир в лице надзирателя смотрит на тебя сквозь глазок тюремной камеры. И тут прихожу я с фотоаппаратом и делаю дубль. Что было и что стало. Скажи мне, один это будет человек или два совершенно разных? Впрочем, можешь не отвечать, я знаю, что это будут два разных человека, проживших одну жизнь… А как ты думаешь, кого из губернаторов посадят первым?

– Почему обязательно губернаторов? Почему не министра, например. Среди них, я тебе скажу, серьезные в этом смысле персонажи. Не исключено, правда, что первым будет Березовский.

– О нет! Березовский – это кремлевский разводящий. Он создает видимость оппозиции. Как, между прочим, и Жириновский. Протестуя против путинских реформ, он тем самым как бы вынудил депутатов голосовать за эти реформы. Эго человек-фантом. Все имиджи в нем перемешаны. У него и в тюрьме было бы не другое лицо, а все то же. Конечно, любопытно было бы запечатлеть его за решеткой, но об этом смешно и думать. Хочешь пари? Я называю своего кандидата в главные герои эпохи перемен, а ты – своего.

– Ну, Хайди, это было бы по меньшей мере некорректно с моей стороны. Не дай бог, попадет в газеты… Хотя я уверен, что у Путина уже составлен черный список. Но я не готов сейчас предсказать, куда и как повернется процесс. Мы ведь тоже в свое время не учли перестроечного размаха, широты нового мышления… А народ верил в нас. Я тебе так скажу…

– Да, да, ты уже говорил, что начали с рубки лозы в Крыму. Как кавалеристы на учениях… И кто-то там из трепетно веривших вам повесился в подвале. Разве только один? Не может этого быть. На свадьбу выдавали по две бутылки водки и по три «Солнцедара». Последующий позор водочных талонов был разбавлен только кошмаром талонов на все остальное.

– Да, верно, – лицо экс-президента слегка окаменело, – но ведь не я один принимал решения. И потом, я тебе так скажу: Егор Лигачев дров наломал в этом деле, а все снаряды вокруг меня рвались… Послушай, ты ведь начала снимать губернаторов года три назад, если я не ошибаюсь.

– Примерно так, а что?

– Значит, уже тогда задумала галерею портретов-дубль, так? Откуда ты могла знать, что года через три-четыре полтора или два десятка губернаторов пойдут под суд. Может, они еще и не будут осуждены, но ты отчего-то уверена, что будут, и свою профессиональную карьеру на этом ожидании построила. Как ты это объяснишь?

– Интуиция, май дарлинг! Художественная интуиция. Ты мне вызвал такси? Я чертовски опаздываю. В половине восьмого у меня встреча. Вечно со мной так. Либо вперед вырываюсь и жду, пока не надоест, либо являюсь, когда меня уже не ждут.

– А что, было такое, когда уже не ждали?

– Не помню! – засмеялась она. – Кажется, еще не было… Где-то я рюкзачок свой бросила…

– Охрана подобрала. Он уже в машине. Иди, тебя встретят внизу, отвезут, куда скажешь.

– Машина с мигалкой? – радостно спросила она.

– Как положено, – серьезно ответил экс-президент. – Мы же не индейцы в перьях. Мы себе цену знаем.

– Умру без тебя! – воскликнула она уже в дверях.

– Га-а-дина… – ласково вымолвил Михаил Сергеевич. – Какая же ты замечательная гадина!..

Портрет на фоне секрета

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
1991. Хроника войны в Персидском заливе
1991. Хроника войны в Персидском заливе

Книга американского военного историка Ричарда С. Лаури посвящена операции «Буря в пустыне», которую международная военная коалиция блестяще провела против войск Саддама Хусейна в январе – феврале 1991 г. Этот конфликт стал первой большой войной современности, а ее планирование и проведение по сей день является своего рода эталоном масштабных боевых действий эпохи профессиональных западных армий и новейших военных технологий. Опираясь на многочисленные источники, включая рассказы участников событий, автор подробно и вместе с тем живо описывает боевые действия сторон, причем особое внимание он уделяет наземной фазе войны – наступлению коалиционных войск, приведшему к изгнанию иракских оккупантов из Кувейта и поражению армии Саддама Хусейна.Работа Лаури будет интересна не только специалистам, профессионально изучающим историю «Первой войны в Заливе», но и всем любителям, интересующимся вооруженными конфликтами нашего времени.

Ричард С. Лаури

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Прочая справочная литература / Военная документалистика / Прочая документальная литература
100 знаменитых чудес света
100 знаменитых чудес света

Еще во времена античности появилось описание семи древних сооружений: египетских пирамид; «висячих садов» Семирамиды; храма Артемиды в Эфесе; статуи Зевса Олимпийского; Мавзолея в Галикарнасе; Колосса на острове Родос и маяка на острове Форос, — которые и были названы чудесами света. Время шло, менялись взгляды и вкусы людей, и уже другие сооружения причислялись к чудесам света: «падающая башня» в Пизе, Кельнский собор и многие другие. Даже в ХIХ, ХХ и ХХI веке список продолжал расширяться: теперь чудесами света называют Суэцкий и Панамский каналы, Эйфелеву башню, здание Сиднейской оперы и туннель под Ла-Маншем. О 100 самых знаменитых чудесах света мы и расскажем читателю.

Анна Эдуардовна Ермановская

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное