Мадам «Нет»

В одном из уголков обширного сада среди каких-то грядок и ягодных кустов мы увидели заросший цветами самый настоящий «домик Жизели», будто перенесенный сюда со сцены театра. «Мэри! – заахали мы. – Какой чудный домик!» – «Вам нравится? – обрадовалась она. – А у меня здесь один писатель поселился! Он приехал из Америки, и я подумала – пусть тут поживет, попишет»… Сделать какое-то доброе дело, кому-то помочь – было для Мэри абсолютно естественным, она помогала не задумываясь – легко, как дышала. Каждый раз, провожая меня обратно в Москву, она собирала какие-то немереные пакеты с подарками и слышать не хотела никаких отказов! Потом я раздавала эти вещи по всем родным и знакомым, что в определенные времена оказывалось очень кстати.

В Лондоне Мэри жила в собственном пятиэтажном доме с небольшим палисадничком… Когда я приехала танцевать «Онегина» в Английском национальном балете, она пригласила меня в свой особняк. «Никаких гостиниц! Ты поселишься у меня!» – заявила категорически Мэри, заранее позвонив мне в Москву, и добавила: «Только меня в это время не будет, но я расскажу тебе, как попасть в дом!» Оказалось, что на ступеньке перед дверями дома стояла небольшая каменная фигурка совы, а ключ от двери просто-напросто лежал под этой совой!.. И вот я приехала в Лондон (одна, языка не знаю!), уже ночью добралась до особняка Мэри, подняла сову, достала ключ и вошла. Темно, пять этажей – и ни души! На ощупь пытаюсь зажечь свет, пытаюсь вспомнить, где тут выключатель (я здесь бывала раньше, но не одна), отыскать свою комнату. Наконец укладываюсь спать… А утром, когда я на кухне варю кофе, вдруг откуда ни возьмись появляется какой-то мужчина. Я в шоке! Стоим, глядим друг на друга… И в этот момент звонит Мэри: «Забыла тебя предупредить – ты не пугайся! – у меня в подвале живет американский шпион». Уже позднее я пыталась выяснить: почему она решила, что это «американский шпион»? Мэри только отмахнулась: «Ну не знаю! Может, не американский, может – английский! Странный он какой-то: куда-то звонит, куда-то исчезает, не видно его никогда, – по-моему, все-таки шпион! Да пусть себе живет…»

Предметом постоянной заботы Мэри были еще и бездомные кошки: на кухне для них всегда стоял большой контейнер с баночками консервированных сардин. Как-то Володя пришел голодный после спектакля (когда мы жили у Мэри во время гастролей в Англии) и, увидев красивые баночки с рыбками на этикетках, спросил, можно ли открыть одну. «Володька! Ты что – дурак?! Это же для кошек!» – воскликнула Мэри («дураками» она звала абсолютно всех, правда, не в оскорбительном, а скорее ласково-снисходительном смысле, как «дурачок»; старого своего приятеля Франко Дзеффирелли иначе как «дураком» и не называла). Но Володя все-таки не удержался, отведал сардинок… А потом как-то мы с ней поутру отправились кормить кошек на улицу. Погода прекрасная, еще совсем рано, улица пуста – кроме нас и кошек, нет никого. И тут налетевший ветерок захлопнул дверь! А мы в самом домашнем виде: Мэри в пеньюаре, я – в пижамке. «Никаких проблем, – успокоила меня Мэри, – тут полицейский участок в соседнем доме!» Невозмутимые английские полисмены если и удивились нашим «нарядам», то виду не подали и помогли открыть дверь…

О Мэри я могла бы рассказывать бесконечно: и о каких-то милых пустяках, почему-то оставшихся в памяти, и об очень серьезных вещах, и о главном событии, связавшем наши жизни, – о моем крещении… Когда Мэри узнала, что я некрещеная, она упорно настаивала, что необходимо совершить обряд. В конце концов просто сказала: «Хватит, мне надоело тебя уговаривать. Будем крестить!» Мэри нашла церковь, обо всем договорилась, и в декабре 1989 года в православной церкви Нью-Йорка меня окрестили, Мэри стала моей восприемницей. Обряд совершал молодой русский священник, который трижды погрузил меня всю с головой в ледяную воду купели (что оказалось для меня достаточно неожиданным – мне рассказывали, что в наши дни зачастую священники кропят святой водой только голову взрослых крещаемых). При совершении обряда присутствовали Володя и Наташа Макарова (в Нью-Йорке мы тогда жили у нее, и Наташа подарила мне рубашку для крещения). Володя, спросив предварительно разрешения у священника, снимал все на видеокамеру. Старался, конечно, чтобы получилось «художественно», выискивал ракурсы и пару раз задел-таки батюшку, который вежливо (и вполне серьезно) поинтересовался, не мешает ли ему… Я не люблю «раскрывать душу», описывать свои переживания, но скажу, что обряд крещения не был для меня просто формальностью, и то, что потом я сама уже трижды становилась крестной, – для меня необыкновенно важно. Мои крестники – Наташа Фесенко, Юкари Сайто, Сережа Спивак – очень дороги мне, я чувствую себя в ответе за них… А моя крестная Мэри в течение многих лет, до самой своей смерти, оставалась для меня по-настоящему родным, может быть, самым близким человеком…

«Только не говорите по-русски!»