Мадам Мидас

Но для начала он уладил дела с миссис Палчоп, связанные с исчезновением Китти. В спальне Ванделуп нашел письмо Китти, в котором та прощалась с ним навсегда, но не показал письмо миссис Палчоп, а лишь сообщил этой достойной леди, что «жена» бросила его.

– И неудивительно! Оскорбленный ангел, – сказала леди Гастону, который стоял у дверей, безукоризненно одетый, готовый отправиться в город. – Вы обращались с нею постыдно!

Француз пожал плечами, зажег сигарету и улыбнулся миссис Палчоп.

– Моя дорогая леди, – вежливо проговорил он, – занимайтесь своими пузырьками с лекарствами и оставьте в покое мои семейные дела. Вы определенно разбираетесь в первом, но сомневаюсь, что в состоянии хоть как-то разобраться во втором!

– Красивыми словами сыт не будешь, – злобно ответила достойная леди. – А Палчоп хотя бы не был Аполлионом, у него было доброе сердце!

– Избавьте меня от семейных историй, пожалуйста, – холодно сказал Ванделуп. – Они меня совершенно не интересуют. Поскольку моя «жена», – с издевательской ухмылкой добавил он, – уехала, я покину ваш гостеприимный дом. Я пришлю за своими вещами сегодня или завтра, и если вы к тому времени подведете счета, мой посыльный оплатит их. Доброго дня!

Миссис Палчоп от негодования утратила дар речи, а Ванделуп, не прибавив больше ни слова, медленно пошел по дороге.

Сначала Гастон отправился в «Городской Мельбурнский банк», где обналичил чек Меддлчипа на шестьсот фунтов. Потом, вызвав экипаж, поехал в «Ирландский банк», где открыл счет и положил на него деньги, оставив себе десять фунтов на непосредственные расходы. И, наконец, снова сел в экипаж и отправился в офис биржевого брокера по имени Полглэйз. Тот был членом «Холостяков», и Ванделуп намеревался доверить ему ведение своих дел.

Полглэйз был невысоким тучным мужчиной, тщательно и аккуратно одетым, с торчащими седыми волосами. У него была привычка ронять слова по одному, так что слушателю приходилось мысленно сооружать между одним словом и другим целую историю, чтобы уловить их смысл и найти их связь друг с другом.

– Утро! – сказал Полглэйз.

Позволив себе быстро выпалить это приветствие, он снова захлопнул рот на тот случай, если следующее слово уже приготовилось вырваться без его ведома.

Ванделуп сел и коротко изложил свое дело.

– Я хочу, чтобы вы купили для меня акции «Сорочьей Жилы», – сказал он, облокотившись о стол.

– Много? – выпало изо рта Полглэйза, прежде чем брокер снова захлопнул его со щелчком.

– Зависит от цены, – пожав плечами, ответил француз. – Я видел в газетах, что они идут по четыре шиллинга.

Мистер Полглэйз взял свою записную книжку и быстро пролистал. Найдя нужные сведения, он кивнул.

– Ага, – сказал Ванделуп, сделав быстрый мысленный подсчет. – Тогда купите мне две тысячи пятьсот. Это будет стоить примерно пятьсот фунтов.

Мистер Полглэйз кивнул и присвистнул.

– Ваши комиссионные, полагаю, – Гастон проделал еще один подсчет, – будут составлять три пенса?

– Шесть пенсов, – перебил брокер.

– О, а я думал, три, – спокойно ответил француз. – Но мне все равно. Значит, за эту сделку вам будет причитаться двенадцать фунтов десять шиллингов комиссионных?

Полглэйз снова кивнул. После этого он просто сидел и взирал на Ванделупа, словно мелочный каменный сфинкс.

– Так когда мне прийти повидаться с вами, если вы купите мне эти акции? – спросил Гастон, встав и беря перчатки и шляпу.

– В четыре, – ответил Полглэйз.

– Сегодня?

Кивок.

– Очень хорошо, – негромко проговорил Ванделуп. – Тогда я дам вам чек на эту сумму. Обсуждать больше нечего, полагаю?

И он пошел к двери.

– Послушайте! – раздался голос Полглэйза.

– Да? – лениво отозвался Гастон, помахивая тростью.

– Новичок? – спросил брокер.

– Вы имеете в виду – в делах такого рода? – Ванделуп взглянул на брокера и, получив в знак подтверждения кивок, ответил: – Абсолютный!

– Рискованно, – выпало изо рта Полглэйза.

– Мне никогда не встречался золотой рудник, который не был бы связан с риском, – сухо ответил француз.

– Плохой, – прозвучало безапелляционно.

– Полагаю, вы имеете в виду именно этот рудник? – зевнув, отозвался Гастон. – Вполне вероятно. Однако я желаю рискнуть. Доброго дня! Увидимся в четыре.

И, беззаботно кинув, мистер Ванделуп небрежной походкой покинул офис.

Он прошел по Коллинз-стрит, повстречав несколько друзей и все время высматривая Китти. Ее француз не увидел, зато его ждал сюрприз, когда, завернув за угол, он наткнулся на Сванстон-стрит на Арчи Макинтоша. Да, то был он, мрачный суровый шотландец с белым венчиком волос. Гастон улыбнулся при виде старика, одетого в костюм из жесткой ткани и бросающего неодобрительные взгляды на идущих по улице девушек.

– Куча распутниц, – проворчал про себя любезный Арчи. – Гарцуют тут, разрядившись в мишуру, как военные кони… Дочери Сиона, которые ходят семенящей походкой и гремят украшениями…

– Как поживаете? – спросил Ванделуп, прикоснувшись к широкому плечу.

Макинтош обернулся.