Мадам Лафарг

Таким образом, Мария Лафарг занимает не так уж много места в памяти Александра Дюма. Но если поэт не помнит, ему на помощь приходит воображение. Он сам пишет письма, какие могла бы написать ему узница, и ответы, которые вовремя не написал.

Для романиста и жизнь – роман.

Мария Каппель

(Мадам Лафарг)

В сентябре 1840 года, когда над мадам Лафарг шел суд, А. Дюма находился далеко от Тюля, – он поселился во Флоренции, надеясь поправить свои финансовые дела и поработать. Если он и следил за процессом в Тюле, то по французским газетам, которые покупал, или по «Сьеклю», где сотрудничал. Однако в его обильной переписке того времени мы ничего подобного не находим.

В 1846 году писатель путешествовал по Алжиру, и однажды совершенно незнакомый ему офицер интендантской службы укрыл его от проливного дождя, пригласив к себе в дом. Узнав, что фамилия офицера Коллар, Дюма понял, почему на стене комнаты висит дагерротип Марии Лафарг[19]. Этот случай воскресил в памяти писателя прошлое.

Кузен Эдуард Коллар сообщил узнице о встрече, и она поспешила написать Дюма письмо, прося его последовать примеру Вольтера и восстановить справедливость, как тот восстановил ее для Каласа. Послала она и рукопись – стихотворения в прозе, написанные в тюрьме. Однако свидетельств, что в попытках добиться освобождения для мадам Лафарг – в частности, в ходатайстве перед министром юстиции Второй республики – принимал участие и А. Дюма, у нас нет.

Когда после смерти мадам Лафарг в печати появилось ее произведение «Часы заточения»[20], А. Дюма посвятил ему в издаваемой им газете «Мушкетер» большую статью и включил в нее когда-то полученные от Марии стихотворения в прозе, а также письма, касающиеся ее смерти, без сомнения, переданные ему семьей Коллар[21].

Возникновению публикуемой нами книги «Мария Каппель (Мадам Лафарг). Из личных воспоминаний» мы обязаны следующим обстоятельствам: во-первых, вновь вспыхнувшему интересу газетчиков к давнему загадочному преступлению, произошедшему в Легландье, – одна газета перепечатала даже судебные отчеты; во-вторых, в 1866 году Дюма посетил места своего детства и оказался в нескольких льё от Вилье-Элона, где Мария Каппель провела детство и отчасти юность.

17 сентября 1866 года Дюма направляет директору «Пти журналь» письмо, в котором пишет, что чувствует себя обязанным сообщить все известные сведения о преступлении мадам Лафарг:

«Уважаемый господин директор,

сейчас, когда публикация судебных отчетов, касающихся процесса мадам Лафарг, вновь привлекла всеобщее внимание к этому злополучному делу, в котором – не правда ли, странно? – все симпатии достались виновной, а жертва вызывала отвращение или в лучшем случае равнодушие, – я счел, что мои воспоминания детства, чувство долга по отношению к дедушке и бабушке мадам Лафарг, дружеские чувства к ее матери и двум тетям – мадам Гара и мадам де Мартене – обязывают меня рассказать все, что я знаю об этом преступлении. Оно так простительно, если преступления возможно прощать.

Я никогда не пытался стать защитником невиновности мадам Лафарг, не сомневаясь в том, что она виновата, но я был одним из последних друзей несчастной, и благодаря моему заступничеству перед господином Кремьё, министром юстиции в 1848 году[22], осужденная вышла из тюрьмы. Я беру перо не для того, чтобы вызвать тень, разгневанную возобновлением мучительных для нее прений. Мое перо – ветвь вербены, которой в античности кропили во время погребения могилы усопших. Пусть для несчастной усопшей, страданием искупившей свое преступление, святая вода станет водой забвения.

Примите и проч.

Алекс. Дюма»[23]

Пометка на письме свидетельствует, что оно написано в Париже, откуда Дюма скорее всего уехал в тот же день. Он отправился к своему другу Жюлю Дарсонвилю в Валю, расположенному неподалеку от Вилье-Котре. Два года тому назад он уже побывал в этих местах и вот как описал их в своей книге «Родные края»:

«Здесь я вновь окружен царственной прелестью природы и любуюсь ею, переступив за последний порог моей жизни, как когда-то любовался, едва ступив на ее порог. Глаза мои ослабели, но не пресытились».

На следующий день в Валю прибыл Альфонс де Лонэ в качестве представителя газеты «Ле Нувель» («Новости»), вскоре опубликовавшей его сообщение:

«Вот прекрасная новость, и мы счастливы сообщить ее нашим уважаемым читателям. Не так давно наши многочисленные газеты вновь привлекли общественное внимание к печально известному процессу мадам Лафарг. Спустя двадцать лет мрачная драма, разыгравшаяся в Легландье, воскресла во всех волнующих подробностях, которые одно поколение успело позабыть, другое не успело узнать, но эти подробности все так же впечатляют, как будто преступление совершилось вчера».

Затем Лонэ приводит письмо, «его вчера наш дорогой мэтр Александр Дюма написал директору „Пти журналь“», и продолжает: «Нет ничего проще, чем сесть в экспресс на Северном вокзале и помчаться на всех парах в Вилье-Котре. Два часа, и я там!