Мачо не плачут

Вернее, нет, сначала он позвонил. Политик сказал, что выезжает, и девушка заторопилась, записала молодому человеку телефон Яны, по которому он должен звонить, спросила, где он будет, не дождалась ответа, сбегала за чем-то на кухню, снова спросила, вытолкала его за дверь и сказала, чтобы без звонка он не приходил. «Кто к ним должен приехать?» — спросил приятель, которого вытолкали следом. Молодой человек назвал фамилию Политика, и приятель сказал: «Ничего себе!» Отъезжая на такси, они успели заметить, как у парадной останавливается машина с мигалкой на крыше.

Пересидеть они решили у знакомых девушек. В гостях он быстро заскучал. Мужчин, кроме молодого человека с приятелем, не было, и он понимал почему. Ничего была только хозяйка квартиры. У нее были роскошные, ниже талии каштановые волосы. Они выпили привезенное с собой вино и уже на деньги девушек купили еще. Поглядев на часы, он решил, что Политик, скорее всего, уехал. Набрал записанный на бумажке номер. «Еще здесь», — сказала она, прижав трубку к самому рту.

Еще спустя час девушки, встав в кружок, танцевали под Алену Апину. Дамы теряли равновесие, приятель кокетничал с длинноволосой, молодой человек пил алкоголь. Политик не уезжал. На кухне молодой человек объяснял кому-то, что такое «ветви власти». Над раковиной висела доисторическая газовая колонка. В пять он решил, что звонит последний раз — сколько можно? Политик был там и в пять... и в шесть... и в полседьмого.

В семь утра в комнату заглянул приятель. Весь вечер тот ухаживал за хозяйкой — девушкой с замечательными волосами. Он подливал ей в бокал все, что мог отыскать, пил на брудершафт, изобретал немыслимые тосты. Дожав-таки, потащил выскальзывающее тело в спальню. Радостный, снял брюки, задрал девушке юбку, и в этот момент с красавицы свалился парик. Что было под париком, он так и не признался. Они вышли в коридор, и, дыша водкой, приятель попросил, чтобы они ушли отсюда. На улице по-прежнему шел снег. Он взял дома денег и поехал к Яне. Забирать свою девушку. Увозить к себе, укладывать в постель, целовать замерзшие длинные ноги.

Когда она открыла дверь, у нее был неживой, остановившийся взгляд. Она была пьяна так, как он не видел ни разу до этого. Она что-то говорила, продолжая начатый еще внутри разговор. Плечом оттерла его от двери, спустилась на лестничный пролет, попыталась прикурить, но не могла попасть в огонек зажигалки. За поручень она держалась обеими руками. На черных ступенях белели разводы мочи. Она не знает, сколько это будет продолжаться. Политик гоняет охранников за виски, сгонял уже три раза и все выпил, а ей приходится пить наравне с ним. Она больше не может это вынести. Молодой человек велел ей одеваться, но девушка решительно замотала головой. «Ты что!.. Я не могу!.. Тебе придется ждать...»

Знакомый ее Политика как-то выпил перед заседанием коньяку, встретил молоденькую секретаршу, только устроившуюся в правительственное здание, и молча поволок в кабинет. Секретарша вырывалась, и он ударил ее кулаком в лицо. Разбил губы, повредил передний зуб. Раньше мужчина был флотским офицером, бить в лицо умел качественно. Газеты боялись про это писать, но об инциденте все знали. У ловеласа были потом какие-то неприятности, и молодой человек долго над ним смеялся.

У нее на спине выше ягодиц было светлое родимое пятно. Иногда, глядя на него, он представлял, что она спит со своим Политиком. Что этот раздувшийся омерзительный тип тоже знает про пятно. Это возбуждало его. Но ведь это была игра!.. Э!-то! бы!-ла! иг!-ра!..

Уже светало. Он съездил домой, посмотрел так и оставшееся безымянным кино и снова позвонил. «Забери меня отсюда!» — заорала девушка, и он в одной рубашке выскочил на улицу. Опухший после новогодней ночи водитель с трудом удерживал руль в руках. Когда молодой человек сказал, сколько платит, тот тут же мобилизовался. Иногда ему казалось, что машина все-таки взлетит.

Она открыла дверь и снова оттеснила его вниз по лестнице. Он успел увидеть лежащие в прихожей мужскую норковую шапку и дорогие перчатки. Глядя расширенными зрачками и не видя его, девушка сказала, что не может сейчас уехать. «Но ты же просила тебя забрать!» — орал он, а она пожимала плечами и говорила, что не могла этого сказать, он что-то путает. Она захлопнула дверь, а он вышел в рубашке на улицу. Внутри у него все превратилось в клокочущее желе.