Мачо чужой мечты

От технических деталей перейдем к бытовым. Курить на борту нельзя, туалет похож на мышеловку, бесплатную выпивку подают лишь VIP-пассажирам, пледа не допросишься, и приходится смотреть дурацкое кино. По проходу носятся дети, кто-нибудь из взрослых непременно наклюкается, мы попадем в зону турбулентности, и женщины поднимут визг. Я не хочу никуда лететь! Лучше добираться на поезде, теплоходе, автобусе, машине, лошадях, верблюдах, собаках!

Мрачно вздыхая, я влез в костюм и пошел в кабинет к Норе. Знаете, что отличает труса от храбреца? Смелый человек тоже боится, но он, несмотря на дрожь в коленях, сядет в лайнер и навесит на лицо выражение полнейшего спокойствия. Я поступаю именно так. В момент, когда отвратительная железная птица начинает разбег по полосе и сила тяжести впечатывает меня, бедного, в кресло, я сижу с самой счастливой улыбкой на устах, мысленно говоря: «Милый боженька, пощади. Конечно, я грешен, живу неправильно, нарушаю заповеди, но, честное слово, исправлюсь, только позволь спокойно завершить полет». В Корь я добрался глубокой ночью и, испытывая крайнее неудобство, постучал в дверь дома номер шесть по улице Бажова.

— Из Москвы прибыли? — спросил густой бас, потом в замке заворочался ключ.

— Да, да, — отозвался я, — уж извините.

— Так ты не виноват вроде, — загудело за дверью, — самолет прилетает в свое время. Сюда, левей, теперь прямо, не споткнись. Света нет, выключили, гроза была, провода оборвало, могу керосинку принести.

— Хватит свечки, — ответил я, пытаясь рассмотреть хозяина.

— Устраивайтесь, — радушно предложил бас, — вон там, на кушетке.

Я сел на жесткое ложе, потом лег и немедленно заснул…

— Пшла вперед! — заорало почти над ухом.

Я открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь, отчего лежу одетый, в брюках и рубашке? Хорошо хоть пиджак снял.

— Пшла живо, — донеслось с улицы.

Я встал и выглянул в маленькое окно. Тощий паренек пытался выгнать за ворота здоровенную корову, буренка не слушалась, упиралась всеми ногами и отчаянно мычала.

— Разбудили вас? — раздалось сзади.

Я обернулся и наткнулся взглядом на крепкого, совершенно седого мужчину, которого, несмотря на седые волосы, нельзя было назвать стариком.

Широко улыбаясь, хозяин протянул мне руку:

— Егор.

Я пожал крепкую ладонь:

— Иван.

— Рано встаем, — извиняющимся тоном сказал Егор, — в шесть скотину забирают, вы, наверное, привыкли спать до восьми.

— Хорош человеку голову дурить, — раздалось из недр избы, — пусть идет шаньги есть.

— Настена, — пояснил хозяин, — жена моя, надо позавтракать, с утра самая еда.

Не дав умыться, Егор отвел меня на кухню, где маленькая, юркая женщина с головой, повязанной белым платком, радушно сказала:

— Садитесь скорей. Вам кофе?

— Если не трудно, — кивнул я.

Настя засмеялась:

— Ох, и тяжело в чашку наплескать.

Продолжая посмеиваться, она подняла эмалированный кофейник, налила в большую кружку пару ложек кофе, добавила до края горячего молока и велела:

— Пейте с шаньгами.

Незнакомая еда оказалась похожа на ватрушки. На одном блюде лежала выпечка с творогом, на другом с вареньем. Я съел по штуке с каждого блюда и удивился:

— Из какой ягоды начинка?

— Обычная, — пожала плечами Настя, — из черемухи.

Егор вытащил сигареты.

— Так в Москве черемухи нету, там только яблоки!

Я ухмыльнулся, у людей отчего-то превратное мнение о столичных жителях. Пару месяцев назад я общался с американцем, который был свято уверен: в столице России свободно расхаживают медведи. Впрочем, это неудивительно, подобное заблуждение широко распространено среди жителей Нового Света. Поразило меня иное: американец искренне считал, что нынче русские «топтыгины» кормятся на помойке у «Макдоналдсов», ну нравятся им объедки гамбургеров, чизбургеров и прочей фастфудовской снеди.

— В Москве много всяких фруктов, — решил я отстоять честь родного города, — апельсины, сливы, клубника, черешня…

— Какой в них толк, — подбоченилась Настя, — сплошная химия, а у нас с огорода да из леса.

— Жалко мне вас, — подхватил Егор, — суетно живете, подумать некогда, бегом несетесь.

— Мы ездили на экскурсию, — перебила мужа жена, — ну и натерпелись. Воздуха нет, молоко как вода!

— Метро грохочет.

— Прохожие злые, толкаются.

— Ничего хорошего нет.

— Не скажи, — вдруг вздохнул Егор, — книжные магазины отличные.

— У тебя Интернет есть! — напомнила Настя.

— Верно, — закивал Егор, — провели недавно, красота.

— Значит, не нужна нам Москва, — подытожила Настя.

Егор кашлянул, глянул на супругу, та покраснела и другим тоном сказала:

— Извините.

— Я вовсе не обиделся, — ответил я и взял третью, волшебно вкусную ватрушку.

— Некрасиво получилось, — расстроилась Настя.

— Всякому его родина милей, — вздохнул Егор.

— В Москве и правда шумно, — закивал я.

— И у нас не все сладко, — отозвалась Настя, — вот у Ивантеевых сын умер, аппендицит случился, везти в город не на чем оказалось, а «Скорая» лишь к ночи приехала.

— Под каждой крышей свои мыши, — дипломатично заметил Егор.

Я слопал четвертую шаньгу, покосился на пятую и, сдерживая разбушевавшееся обжорство, попросил:

— Разрешите объясню цель своего визита?