Мачеха в хрустальных галошах

– Она обрадуется. Давайте позову подругу Натальи, ее зовут Ада, – засуетилась дежурная. – Ой, а вот и Аделаида, сама идет. Милая, задержись на секундочку, к Наталье гостья пришла!

– Добрый день, – вежливо, но сухо произнесла женщина. – Меня предупредили о вашем визите. Давайте поговорим предварительно?

– Устраивайтесь в холле, – любезно предложила администратор, – а я вам кофейку принесу. Или чайку.

– Спасибо, Марина, – отказалась Ада, – лучше мы в саду погуляем, погода хорошая.

Похоже, тетушке за стойкой страстно хотелось услышать содержание чужой беседы, и она попыталась задержать нас:

– Тучка набегает, сейчас польет.

– Начнется дождь – вернемся, а пока с неба не капает, подышим воздухом, – не поддалась Аделаида. И в упор посмотрела на меня. – Вы не против?

Не дожидаясь моего ответа, она двинулась к двухстворчатой стеклянной двери. Мне не оставалось ничего иного, как поспешить за патронажной медсестрой. Едва мы устроились на жесткой садовой скамейке, я решила сразу расставить точки над «i»:

– Я не стала бы беспокоить Наталью Михайловну, но Виктор Сергеевич Гранаткин при смерти, жить ему осталось всего ничего. У тяжело больного мужчины есть мечта, а последнее желание умирающего надо непременно выполнить, поэтому я и приехала сюда.

– Кто такой Виктор Сергеевич Гранаткин? – не поняла Аделаида.

– Первый муж Евсюковой, – подсказала я.

– У нее было два супруга? – удивилась медсестра. – Вы уверены? К сожалению, никаких документов, кроме паспорта и пенсионного удостоверения, при Наталье Михайловне, когда ее сюда привезли, не было. Но штампов о браках и о разводе в паспорте нет.

Я начала вспоминать рассказ Купера.

– Виктор Сергеевич очень любил жену, они расстались из-за ее патологической ревности – у Натальи Михайловны, видимо, уже тогда стало развиваться психическое заболевание. А ее второй муж, Григорий Евсюков, умер.

– Моя подопечная боится мужчин, – вздохнула Аделаида. – С ней жестоко обращались, но, кто мучил Евсюкову, выяснить невозможно. На ее теле, на руках есть специфические шрамы. У меня за плечами несколько лет работы судмедэкспертом, я ушла с должности, когда поняла, что моя сердечно-сосудистая система не справляется с постоянным стрессом. К чему я о своей прошлой работе вспомнила? Хорошо знаю, как выглядят оборонительные раны и где они чаще всего располагаются. По следам на предплечьях Натальи Михайловны мне стало предельно ясно, что происходило: некто нападал на бедняжку с острым предметом, предположительно, с ножом, а она отбивалась. Когда будете беседовать с ней, постарайтесь не нервировать Наталью. Мы с ней радуемся сегодняшнему дню, птичкам, которые прилетают к кормушке, белочкам, прибегающим в беседку за орешками, ходим в кафе в местном торговом центре, смотрим телевизор. Кстати, с последним не все просто. Не так давно я включила какой-то кабельный канал, а там демонстрировали фильм про маньяка-садиста. Наташа начала кричать, убежала в ванную. Я, естественно, моментально выключила телевизор, но она не успокоилась. Когда я вошла в санузел, она меня с силой толкнула, я поскользнулась и упала, ударилась головой о пол. Наташа же ринулась в спальню, забилась под кровать. С тех пор я зареклась пультом щелкать, когда моя подопечная в кресле перед экраном устраивается. Теперь сначала программу изучу, выберу что-то про животных или путешествия и лишь потом на кнопку жму. О чем вы хотите потолковать с Евсюковой?

У меня не было необходимости скрывать правду о причине визита, все равно ведь Ада услышит беседу.

– О ее дочери Тане.

Глава 15

– О ком? – поразилась Ада. – Впервые слышу, что у Наташи есть дочь. Уже говорила, документов у нее никаких, кроме паспорта и пенсионного удостоверения, нет. Когда Евсюкову из коммуналки забирали, она одна в комнате прописана была. Я с Натальей Михайловной недавно работаю, а медсестра, которая до меня тут служила, предупредила: «Совсем одинокая женщина». Но, думаю, у нее есть сын. Недавно под Первое мая постояльцы начали украшать зал. Один из них, Сергей Петрович, уронил стеклянную фигурку, та рассыпалась на сотню осколков. Я побежала за мокрой губкой, а когда вернулась, увидела: Наташа плачет, из ее ладони течет кровь. Сергей Петрович – он человек приятный, у него биполярное расстройство в легкой форме, разум сохранен – почти до слез расстроился, глядя на рану Евсюковой. «Простите, Адочка, не доглядел, – сказал мне он. – Вера Николаевна хотела осколки подобрать, но я ее остановил, в кресло посадил. Только пока Широковой занимался, Наташа стекляшки схватила, порезалась. Простите великодушно старого дурака».

Я превратилась в слух, еще не зная, пригодятся ли мне эти сведения, а рассказчица неслась дальше…