«М» - значит молчание

— Жаль, что мы не можем поставить этот вопрос на голосование, — усмехнулся Шефер. — Я уже вижу, как Лайза и Дейзи оказались бы в одной лодке. Ни одна из них не хочет признать тот факт, что Виолетта ушла навсегда.

— Возможно, мы циничны, предполагая, что она мертва. Ведь вполне вероятно, что Виолетта жива и здорова и живет в Нью-Йорке.

— Не исключено.

Я пробежала глазами свои записи и сказала, что Винстон признался в том, что видел машину Виолетты.

— Я думал насчет машины, — проговорил Шефер после минутного молчания. — Несколько старых пенсионеров раз в месяц собираются на ужин и вспоминают о прежних временах. Я рассказал им о том, чем вы занимаетесь. Один человек работал в отделе по угонам автомобилей, так вот он сказал, что с «бель-эйр» могли снять регистрационный номер и переставить на другую машину. Если вы хотите, чтобы украденная машина исчезла, то поступаете следующим образом: покупаете какую-нибудь разбитую колымагу, регистрируете ее, а потом вешаете ее номер на украденную машину и заявляете, что привели эту колымагу в порядок. И кто может доказать обратное? Такие машины называют «призраками». Во всяком случае, на следующий день после этого разговора я позвонил в отдел регистрации автомобилей и попросил одного из служащих дать мне регистрационный номер «бель-эйр» Виолетты.

— Он был известен?

— Да. Чет Креймер сообщил его на одном из первых допросов. Потом я связался с отделением по розыску пропавших автомобилей в Сакраменто и попросил их проверить по компьютеру, не попадался ли им этот регистрационный номер. Я надеялся на успех, но такого номера в компьютере не было. Поскольку машина Виолетты так и не была найдена, ее скорее всего переправили за океан.

— Вы полагаете, что Креймер дал вам правильный номер? Все, что ему надо было сделать, — это изменить одну цифру, и компьютер бы выдал ответ, что такого номера нет.

— Возможно. В таком случае этому человеку совсем не нравится ваше копание в прошлых делах. Будьте осторожны.

— Буду.

— И держите меня в курсе новостей.

— Обязательно.

Я остановилась возле придорожного магазина, купила несколько сандвичей, две бутылки колы и поехала из Санта-Марии по 166-му шоссе к его пересечению с Нью-Кат-роуд. К тому моменту этот маршрут уже был мне известен, и я не обращала особого внимания на дорогу. Мой мозг обрабатывал информацию, которую я накопила за последние два дня. Я не намного приблизилась к разгадке, но по крайней мере рассортировала всех игроков.

Я добралась до усадьбы Оттвейлеров в 11.15. Риелтор прибыл почти одновременно со мной и въезжал на подъездную аллею. Тэннье представила его как Билла Бойнтона, одного из двух агентов по продаже недвижимости, которого рекомендовал накануне Пэджет. Я сказала ей, что купила сандвичи, и оставила ее поговорить с агентом, а сама воспользовалась возможностью осмотреть дом изнутри. С крыльца я могла видеть, как двое мужчин работали на краю участка — вырубали разросшиеся кусты. Участок теперь был расчищен от фундамента дома до конца двора. Земля казалась голой и будто стеснялась без всех этих высоких сорняков, зарослей ежевики и кустарника.

С первого взгляда я согласилась с Пэджетом, считавшим, что дом невозможно восстановить. Неудивительно, что брат Тэннье хотел его продать. Первый этаж имел вид очаровательной городской усадьбы. Тут еще сохранились следы былого великолепия — лепные потолки с витиеватыми медальонами и искусно сделанные карнизы, но в большинстве комнат многолетние протечки и запустение сделали свое дело.

Когда я дошла до лестницы, то почувствовала едкий запах обугленного дерева и поняла, что полы наверху наверняка испорчены не только пожаром, но и водой из пожарных шлангов. Я поднялась наверх, держась за когда-то красивые дубовые перила, которые теперь были почерневшими от сажи и времени. Под ногами хрустело битое стекло. Из стен торчала арматура. В самой большой спальне в передней части дома я вздрогнула, увидев свернувшегося в углу бродягу. Подойдя поближе, я увидела, что это всего-навсего старый спальный мешок, возможно, оставленный кем-то, без приглашения вошедшим в дом в поисках ночлега. В большом стенном шкафу по краям полок было написано: «Односпальные простыни», «Двуспальные простыни», «Наволочки», — сюда горничные складывали выстиранное и выглаженное белье.