М значит Магия

На автовокзале у него действительно была личная, именная скамья. Он пожертвовал ее вокзалу давным-давно, когда был на коне, и на небольшой латунной табличке, прикрепленной к спинке, было выгравировано его имя. Зебедия Т. Кроукрастл не всегда был беден. Иногда деньги ему приваливали, но потом всякий раз возникали трудности с их удержанием. Став богатым, он замечал, что общество не слишком благосклонно смотрит на состоятельных людей, которые обедают в бомжиных джунглях у железной дороги и якшаются с алкашами в парке, потому он старался избавиться от богатства как можно быстрее. Разумеется, то тут, то там оставались какието крохи, о которых он забывал напрочь, но когданибудь, когда он забудет, что быть богатым – это неудобно, он вновь отправится на поиски удачи и непременно ее найдет.

Он не брился уже неделю, и в щетине стала проглядывать белоснежная седина.

И вот подошло воскресенье, когда эпикурейцы отправились в Египет. Их было пятеро, и Холлиберри БезПера Маккой махала им ручкой с балкона аэропорта. Аэропорт был маленький, там еще можно было помахать рукой на прощание.

– Пока, папа! – крикнула Холлиберри БезПера Маккой. Огастес ДваПера Маккой помахал ей в ответ и пошел по асфальту к маленькому винтовому самолету, с которого начиналось их путешествие.

– У меня такое чувство, – сказал Огастес ДваПера Маккой, – словно я помню, хотя и смутно, очень похожий день. В этом воспоминании я совсем маленький, и тоже машу рукой. Наверное, тогда я видел отца в последний раз, и сейчас меня вновь охватило то самое ощущение приближающегося конца. – В последний раз он посмотрел через все поле на маленькую дочь, и она вновь помахала ему.

– Тогда ты махал не менее энергично, – согласился Зебедия Т. Кроукрастл, – но у нее, кажется, получается чуточку лучше.

Он был прав. Так и было.

Сначала был маленький самолет, потом – большой, снова – маленький, дирижабль, гондола, поезд, монгольфьер и арендованный джип.

Их джип тарахтел на весь Каир. Они проехали старый рынок и свернули на третью по счету улочку (если бы поехали дальше, уперлись бы в сточную канаву, некогда бывшую арыком). Мустафа Строхайм собственной персоной сидел перед домом в древнем плетеном кресле. Столы и столики его кофейни тоже стояли на улице, которая и так не была особенно широкой.

– Добро пожаловать, друзья, в мою кахву, – сказал Мустафа Строхайм. – Кахва – это кафе, кофейня по-египетски. Хотите чаю? Или сыграть в домино?

– Хотим, чтобы нам показали наши комнаты, – сказал Джеки Ньюхаус.

– Я не хочу, – заявил Зебедия Т. Кроукрастл. – Буду спать на улице. Тут тепло, и крыльцо вроде удобное.

– Мне кофе, если можно, – попросил Огастес ДваПера Маккой.

– Сию минуту.

– Вода у вас есть? – поинтересовался профессор Мандалай.

– Чей это голос? – удивился Мустафа Строхайм. – А, это ты, маленький серый человечек. Я поначалу подумал, что ты – чья-то тень.

– Мне, пожалуйста, шай соккар боста, – сказала Вирджиния Бут, имея в виду стакан горячего чая с кусочком сахара на блюдце. – И я бы сыграла в нарды. В Каире вряд ли найдется человек, который обыграет меня, если только я вспомню правила.

Огастесу ДваПера Маккою показали его комнату. Профессору Мандалаю показали его комнату. Джеки Ньюхаусу показали его комнату. Времени это заняло немного; в конце концов, комната была одна на троих. Вирджинии досталась другая комната, в глубине дома, а в третьей жил Мустафа со своей семьей.

– Что ты там пишешь? – спросил Джеки Ньюхаус.

– Все, что относится к Эпикурейскому клубу, – ответил профессор Мандалай. Маленькой черной ручкой он делал записи в большой книге в кожаном переплете. – Я задокументировал наше путешествие и все, что мы ели по дороге. Когда мы будем есть жарптицу, я запишу все впечатления: все оттенки вкуса и консистенции, все запахи и соки.

– Кроукрастл рассказал, как он будет готовить жарптицу? – спросил Джеки Ньюхаус.

– Да, – отозвался Огастес ДваПера Маккой. – Сказал, что выльет пиво из банки, чтобы там осталась ровно треть. Потом набьет банку пряностями и травами. Птицу он водрузит на банку, вроде как нафарширует ее, и поставит на угли. Говорит, так положено. Традиция.

– А не слишком ли новомодно? – шмыгнул носом Джеки Ньюхаус.

– Кроукрастл утверждает, что это и есть традиционный способ приготовления жарптицы, – повторил Огастес.

– Именно так, утверждаю, – подтвердил Кроукрастл, поднимаясь по ступеням. Дом-то был небольшой, и стены не слишком толстые. – Пиво впервые появилось в Египте, и вот уже больше пяти тысяч лет приготовление жарптицы не обходится без него.

– Да, но пивную банку изобрели относительно недавно, – возразил профессор Мандалай, когда Зебедия Т. Кроукрастл вошел в комнату. Кроукрастл держал в руках чашку турецкого кофе, черного как смоль и бурлившего, как расплавленный битум.

– Кофе не слишком горячий? – спросил Огастес ДваПера Маккой.

Кроукрастл пригубил кофе, отпив примерно половину.