М+Ж

Тем более, что все было не так уж плохо. Сергей раз в пару недель приезжает, что-нибудь чинит, приносит что-нибудь тяжлое, везет машину в ремонт, занимается со мной любовью. Много спит, много ест. Уезжает довольный. На вокзал я его уже давно не вожу – лень. Про существование SMS я почти забыла, письма друг другу писать незачем. Из средств связи осталась только аська, да и ее я приодичски забываю включить. Все равно Сергей весь день в делах, бегает, носится. Собрался еще и филиалы открывать в разных городах, грозится сплошными командировками. А мне-то что? Мне все равно где он, в Москве или Караганде.

Я даже на выставку в Москву собиралась без всякого трепета. И когда выяснилось, что Сергей меня встретить не может, потому что не успевает вернуться из очрдного не то Нижнего Новгорода, не то Верхнего Тагила, абсолютно не расстроилась, а даже обрадовалась. Поду к Наташке! Посидим с ней, выпьем спокойно. Как в старые добрые времена…

*

Если есть на свете отворотное зелье, то оно состоит из двух ингредиентов: расстояние и определенность.

Была бы Катя у меня каждый день перед глазами, говорила бы, смеялась, да хоть бы и ругалась – она была бы живой и близкой. А так… голос в телефон и е-мейлы вперемешку с SMS…

Опять же, если бы не было у нас с ней все определенно и понятно, я бы нервничал, волновался, размышлял, как покорить. И старался бы покорить, даже и на расстоянии, даже и силами бездушных средств электронной связи. Но что толку покорять уже покоренную вершину? Катя ведь уже согласилась ко мне переехать, а не сделала этого исключительно по техническим причинам.

Вот и угасала страсть потихоньку.

Хотя, быть может, это я на себя гоню напраслину. Высокооплачиваемая работа – это здорово, но есть у нее и важный недостаток. Ее надо делать. Все время делать. По двенадцать часов ежедневно. Ежедневно – это ежедневно, воскресенье тоже день.

Самое обидное, что главным моим надсмотрщиком был я сам. Я анализировал состояние дел издательства, и у меня постоянно рождались гениальные идеи о том, как это состояние улучшить. Директор Виктор большинство из них одобрял, но неизменно добавлял:

– Вот ты этим и займись! Ты придумал, у тебя лучше других получится.

Вот я и занимался. Самым утомительным проектом стало создание филиалов на периферии. Началось вс банально, с текучки кадров. Кадровик… пардон, эйчар-менеджер постоянно жаловался на то, что «на такие зарплаты где я вам людей найду». И был прав: по странной логик начальства нашим питрским спциалистам платили больш, чм московским. Наврно, потому, что само начальство находилось в Питр.

Вот я и предложил пошарить по сусекам. Под сусеками следовало понимать областные центры. У нас почти во всех крупных городах были торгпредства, почму бы и не создать на их базе издательские отделы?

– Действительно, – согласился Виктор, – вот ты этим и займись.

Так я повесил себе на шею еще одну гирю. Отсыпался в самолетах (слава богу, хоть летал не за свой счет), облетел полстраны и пришел к выводу, что самый перспктивный вариант для пробы – Нижний. Там отыскался молодой амбициозный менеджер с шилом в нужном месте, я ему наобщал золотых гор с кисельными берегами, и очень скоро филиал начал подавать активные признаки жизни. Даже одну книгу успели сверстать. Почти без огрехов, хоть начальник производственного отдела и отослал макет назад с пометкой «Все переделать!». Ребята все телефоны оборвали с вопросом: «Да что ж переделать-то?», но начпроизводтва отвечал неумолимо: «Все!». Как я понял, для острастки.

Пришлось вмешиваться, утрясать проблемы, накручивать ребят в Нижнем, объяснять политику партии начальнику производства…

Устал я очень. Кате, конечно, старался звонить почаще, но «почаще» случалось все реже и реже.

Хорошо хоть, на ноябрьскую выставку она смогла вырваться, а то неизвестно еще закончилось бы такое угасающее общение.

**

И дернул же меня черт есть эти пирожки! Сколько раз я уже убеждалась: нельзя есть незнакомую еду в незнакомом месте. Зачем я вообще куда-то ходила? Но меня вытащила секретарша Лена под надуманным предлогом, что в буфете все страшно дорого. Если бы я знала, чем все это кончится, я бы заплатила втрое дороже!

Короче, нашли мы место, где все дешево. Мало того, что дешево, так я еще и набрала себе каких-то пирожков с мясом. С мясом! Я вообще этого никогда не ем! Они мне сразу показались подозрительными!

Через пару часов я начала подозревать неладное. К концу рабочего дня мне было уже понятно, что еда – это худшее из зол, существующих на свете, а мысль о пирожках с мясом вызывала содрогание. Кроме того, начала подниматься температура. Вялость была необыкновенная, чтобы дотянуть до конца рабочего дня, пришлось сгонять в аптеку и выпить целую жменьку таблеток во главе с аспирином. И это тоже была ошибка! Температура сбилась, но чудовищно разболелся желудок, к тому же я покрылась испариной и стала небесно-голубого цвета. Обычно голубой мне идет. Но, видимо, не сегодня и не в таких количествах.