М. Я. Геллер

Важным элементом рождающегося нового времени становится брак Ивана III. Первая жена Ивана, тверская княжна Мария, умерла в 1467 г. В 1472 г. 32-летний московский великий князь, государь всея Руси взял в жены византийскую царевну Софью Палеолог, племянницу Константина XI, последнего византийского императора, погибшего с оружием в руках во время штурма Константинополя турками. Софья была дочерью Фомы Палеолога, правителя Морей (Пелопоннеса), бежавшего после захвата

[153/154]

полуострова турками в Рим. Когда умер Фома Палеолог, Софья и двое ее братьев остались под опекой римского папы. Идея брака между московским государем и византийской царевной возникла в Ватикане, где надеялись таким образом привлечь Москву к подписанию Флорентийской унии. В Москве были другие идеи.

Василий Ключевский пишет: «Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость, выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г.» Невесту сопровождал папский легат Антоний. Перед ним на санях везли католическое распятие. Митрополит объявил жениху - великому князю: «Буде ты в благоверной Москве позволишь нести латинский крыж перед латинским бискупом, то он внидет в едины врата, а я, отец твой, другими изыду вон из града». Католическое распятие убрали. После венчания Иван III отверг все предложения принять унию. Софья привезла многочисленный двор, состоявший из греков, итальянцев и других чужеземцев. В Москву понаехали мастера. Среди них Аристотель Фиорованти, построивший Успенский собор в Кремле, другие архитекторы, приезжают специалисты по плавке металлов, чеканке серебряной посуды и монет.

Византийская принцесса, став московской княгиней, настаивает на введении сложного строгого церемониала; появляются новые титулы, переведенные с византийского. На печати московского великого князя появляется императорский византийский двуглавый орел. Софья своим присутствием легитимизировала политическую преемственность, принятие Москвой наследства погибшего второго Рима. Оставалась формальная проблема «татарского ига», уплаты дани хану. Она была решена в 1480 г. Уверенно и жестко усиливая свою власть, Иван III не брезговал никакими средствами, поглощая уделы. У Ивана III было четыре брата - удельных князя. В конце 70-х годов он запретил своим подданным переходить под власть братьев, отказался поделиться с ними новгородской добычей, хотя они участвовали в походах. Братья решили «уйти» к польско-литовскому королю Казимиру. И Иван III пошел на некоторые уступки, но обиды не забыл. Братья стали умирать. После смерти Юрия Дмитровского и Андрея Вологодского оставались двое. В 1491 г. Иван заманил Андрея Углицкого в «западню», как выражается летописец, и «уморил» в заточении. Вскоре умер и последний брат - Борис Волоцкий. Выморочные владения перешли к московскому великому князю.

На дороге к самодержавной власти стояла церковь. Древняя Русь не знала конфликтов между светской и церковной властью, подобных тем, что потрясали Западную Европу. Церковь нуждалась в Москве, оплоте православия, и последовательно поддерживала

[154/155]

политику московских князей; московские князья нуждались в церкви, легитимизировавшей их власть. Во второй половине XV в. происходят события, изменившие положение и вызвавшие ссору между церковью и князем; московская церковь становится, после падения Константинополя, совершенно самостоятельной, но в то же время теряет внешнюю поддержку, остается лицом к лицу с московским князем; великий князь московский обретает силу, которой он раньше никогда не имел, и продолжает ее увеличивать.

Ересь, возникшая во второй половине XV в., отношение к ней церкви и князя отражают спор между светской и религиозной властью. Не нуждается в специальных пояснениях факт появления ереси - крупнейшей в истории Древней Руси - в Новгороде. Открытый западной торговле и новым идеям, Новгород был воротами, куда пришли отклики религиозного брожения, бурлившего в это время на Западе. Достаточно вспомнить, что Лютер прибил к дверям церкви в Виттенберге свои тезисы в 1517 г.

Ересь жидовствующих, как называли ее современники, московско-новгородская ересь, как стыдливо выражались советские историки, известна очень плохо и главным образом по свидетельствам противников. По словам летописцев, ересь занес в Новгород еврей Схария, приехавший в Новгород в 1471 г. Отсюда имя секты - жидовствующис. Эту версию приняли русские историки. А за ними - писатели XIX в.: еврей Схария - действующее лицо романа Ивана Лажечникова «Басурман» и драмы Нестора Кукольника «Князь Даниил Васильевич Холмский». Советский исследователь полагает, что Захарий Скара Гвизольфи был итальянским князем, жившим в Тамани, и на Руси считали его «жидовином» «по недоразумению»7.