М. Я. Геллер

В 1989 г. положение на Украине развивалось очень быстро. Возникшее по инициативе партийного комитета киевского отделения Союза писателей Народное движение Украины за перестройку, «Рух», как его стали называть, вскоре превратился в серьезную силу, изменив свой характер. Лидеры «Руха» стали выходить из партии, выдвигать все более радикальные лозунги. На выборах в народные депутаты Украины кандидаты «Руха» провели значительное число своих депутатов, создав сильную оппозицию: 115 мест из 450. Выборы продемонстрировали разнородность Украины. Западная Украина, присоединенная к Советскому Союзу после раздела Польши в 1939 г., голосовала за представителей демократического блока - кандидатов «Руха». Во Львовской области, например, во всех 24 избирательных округах победили кандидаты демократического блока. Иначе, т. е. в основном за партийных кандидатов, голосовала Восточная Украина, наиболее индустриальные районы - Донбасс, Харьковская область.

По мнению одного из руководителей «Руха» Михаилы Горыня, путь украинского национального движения «напоминает путь «Саюдиса», который также сперва ставил

[355/356]

вопрос о нахождении в составе Федерации, а лишь со временем заговорил о полной независимости Литвы»49.

Весенние выборы 1990 г. в местные советы создали совершенно новую ситуацию: «Рух» победил во Львове, Тернополе и Киеве. После сокрушительной победы во Львове, где известный диссидент, Вячеслав Чорновил, трижды сидевший в лагере за свои убеждения, был избран председателем областного совета, над городской ратушей был поднят украинский желто-голубой флаг, заменивший красное знамя. Коммунистическая власть превратилась, практически, в оппозицию, которая начала искать соглашение с «Рухом».

Новая ситуация знаменуется превращением правозащитного Украинского Хельсинкского союза в партию (апрель 1990), связанную с «Рухом», ростом влияния на Западной Украине Союза независимой украинской молодежи. На Восточной Украине новым является фактический переход местной власти в ряде районов (прежде всего - Донбасс) в руки стачечных комитетов, которые возникли во время забастовки шахтеров летом 1989 г. Секретарь ЦК компартии Украины Леонид Кравчук признал весной 1990 г.: «Все функции - и экономические, и политические - берут в свои руки стачкомы»50.

Коммунистическая партия стремится использовать региональные, религиозные, национальные разногласия, ищет возможности проникновения в новые структуры, не намереваясь отказаться от власти.

К августу 1990 г. стало очевидно, что отсутствие новой национальной программы, попытки торможения национальных движений, предложения реформ, приходившие всегда слишком поздно и в слишком незначительных дозах, привело к новой ситуации. 13 из 15 республик объявили к этому времени о своей независимости или суверенитете (понятие, определяемое достаточно туманно). В их числе Россия, Украина, Белоруссия, Молдова, закавказские республики. Прибалтика была - первой. Республики требуют широкой экономической независимости, а также части общегосударственных богатств, ставится вопрос о

[356/357]

создании собственных армий или милиций, о собственной внешней политике. Развал Союза стал вполне возможным и вероятным. Москва все еще сохраняет много козырей, республиканские программы зачастую неясны, нередко утопичны. Бесспорно одно: Горбачев снова опоздал. Союзный договор, который он предлагает летом 1990 г., был бы, возможно, приемлем два года назад. Сегодня московская программа изменений отношений между центром и республиками (предлагается, например, заменить название Союза - Союз советских суверенных республик, сохраняя аббревиатуру) абсолютна нереальна.

Гвоздем «национального вопроса» в СССР, главной проблемой советской империи является державный, имперский народ - русские. История империй свидетельствует, что если разрушительные движения, толчки, вызывавшие упадок, начинались на периферии, в провинциях, это, как правило, происходило тогда, когда центр слабел.

Юрий Афанасьев, один из сопредседателей Межрегиональной группы народных депутатов, зародыша легальной оппозиции, констатировал в сентябре 1989 г. «паралич центральной власти», который, как он выразился, «страшно сочетается с установкой на пленуме ЦК по национальному вопросу на сильный центр». Об опасности подобной ситуации говорил Василий Шульгин, характеризуя положение России в разгар первой мировой войны: «Самодержавие без Самодержца»51. Ослабление центральной, «мононациональной» власти сопровождается непрекращающимся десятилетиями ослаблением центра империи - России.

Обнажение размеров катастрофы - результата 70 -летнего правления коммунистической партии - не оставляет сомнения: самый тяжелый удар пришелся по державному народу. История империй не знает подобного примера: имперский народ живет хуже очень многих других народов, населяющих страну. Низкий жизненный уровень, сокращение деторождения, алкоголизм, разорение центральных регионов России и Сибири, экологический кризис - писатели и публицисты, экономисты и агрономы

[357/358]