М. Я. Геллер

В Свердловске Ельцин жаловался на то, что начинают «спекулировать: выставлять меня какой-то альтернативной фигурой товарищу Горбачеву». Протестуя против подобных спекуляций, утверждая: «ни в коем случае», популярнейший народный депутат заявил: «В стратегических вопросах, в вопросах внешней политики и внутренней я полностью поддерживаю товарища Горбачева и не собираюсь ни в коем случае противопоставлять себя ему»67. Хорошо известно, что такого рода заявления

[306/307]

делаются только в том случае, если есть желание «противопоставлять себя ему».

Рассказывая о своей роли в «перестройке», бывший московский секретарь замечает: «Мне кажется, если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать»68. Приехав в апреле 1990 г. в Свердловск, президент Горбачев отвечал на вопросы уральских рабочих об их любимце Борисе Ельцине. Напомнив, что это он вызвал Ельцина в Москву и поддерживал его, президент констатировал, что сегодня «потенциал Ельцина как политического деятеля все же невелик… Программа и выступления его мне известны… Это как старая заигранная пластинка, набор тезисов: руководство доживает свой срок, оно исчерпало себя, оторвалось от народа и так далее и тому подобное». Горбачев подвел итоги: «Борис Николаевич спекулирует на трудностях, на социально-экономической напряженности… Я думаю, Борис Николаевич увлекся и никак не может свернуть с этой деструктивной колеи»69.

Егор Лигачев и Борис Ельцин - два крайних фланга «перестройки» в аппарате партии, позволявшие Генсеку держаться в центре. Лигачев возражал против отрицания всего советского прошлого против превращения партийных кадров в мишень для критики, считает, что колхозы и совхозы должны остаться основной формой ведения сельского хозяйства в СССР, он против отмены принципа демократического централизма в партии. Борис Ельцин настаивал на необходимости прежде всего удовлетворить материальные нужды населения путем, в частности, экспроприации «богачей». Анатолий Стреляный говорит о «детском социализме Ельцина»70. Несомненно - это популистский социализм.

29 мая 1990 г. Борис Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР. Ход выборов - кандидатура, выдвинутая против Ельцина, была сначала снята, затем вновь представлена - позволяет предполагать закулисные переговоры и сделки. Борис Ельцин, выдвинувший «левую» платформу, обещал включить в свой «кабинет» представителей «консерваторов». Еще раз избрание бывшего

[307/308]

московского секретаря произошло в последнюю минуту, возможно, не без согласия главного «противника».

Личная неприязнь между двумя наиболее известными деятелями «перестройки» не мешает их вероятному сотрудничеству. Горбачев сохранил - после выборов Ельцина - возможность лавировать между двумя оформившимися платформами. Он может ссылаться на опасность «слева» (со стороны Ельцина), добиваясь поддержки «правых», и на - опасность «справа», требуя поддержки «левых». Комментаторы, представившие победу Ельцина как поражение Горбачева, настаивали на том, что появилась наконец альтернатива отцу «перестройки». Это - несомненный факт. Но, во-первых, Горбачев обеспечил себе пост президента СССР на ближайшие пять лет. Легальным путем замена Горбачева «русским царем», как окрестили некоторые западные газеты нового председателя Верховного совета РСФСР, представляется в ближайшее время невозможной. Во-вторых, Горбачев построил свою тактику власти на поддержке Запада: популярность на Западе стала важнейшим источником его силы в стране. Ельцин, наоборот, строит свою тактику на популярности в стране. Генеральный секретарь и президент рассчитывает, что популярность за рубежом вернется домой. Его потенциальный конкурент считает, что популярность дома даст ему - затем - авторитет за рубежом.

Визит Бориса Ельцина в США не был удачным. В правительственных кругах о нем говорили: «Легковес, демагог, клоун, болтун». Президент Буш, уделивший визитеру одну минуту, отозвался о нем: «Веселый парень»71. Этот относительный неуспех Ельцина, несомненно, учитывается Горбачевым. Исторический опыт, однако, показал, что Запад всегда принимает и начинает любить советского лидера, когда он обретает подлинную силу.

Присмотревшись к высказываниям лидеров «правого» и «левого» крыла, нетрудно обнаружить, что они, во-первых, не составляют связной программы, а во-вторых, что они мало чем отличаются от взглядов Горбачева, если их рассматривать на протяжении минувших пяти лет. Генеральный

[308/309]