М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

Здесь не место подробно рассказывать о работе губернских комитетов и редакционных комиссий; достаточно указать, что ближайшие три-четыре года до манифеста об освобождении крестьян прошли под знаком острой борьбы между губернскими дворянскими комитетами, представлявшими собою голос «земства», и петербургской редакционной комиссией, состоявшей почти исключительно из «бюрократии». Душою этой комиссии был, как известно, Н. А. Милютин — брат того самого В. А. Милютина, которому Салтыков посвятил когдато первую свою повесть «Противоречия». Н. А. Милютин, видевший реакционное настроение дворянских губернских комитетов, был убежденным сторонником диктаторских бюрократических мер для проведения крестьянской реформы — и был в этом совершенно прав, потому что лишь такими мерами удалось провести эту реформу даже в том куцом виде, в каком она появилась на свет в знаменитом Положении 1861 года. Во всем этом и сказалась парадоксальная сторона мероприятий, связанных с уничтожением крепостного права. С одной стороны, проводившая либеральную реформу бюрократия боролась с дворянамикрепостниками, имея на своей стороне лишь крайне незначителыюе число представителей дворянской интеллигенции; с другой стороны, дворянство, как представитель «земского» элемента, видя неудачу своих попыток борьбы с либеральными бюрократическими мероприятиями, стало предъявлятъ наиболее либеральные требования в другой области существенной жизни, требуя ограничения прав администрации и провозглашая требование свободы слова и печати, введения независимого суда и вообще всех тех либеральных реформ, которые в малой степени и были осуществлены к концу эпохи шестидесятых годов. Наиболее яркие представители ретроградного дворянства все же требовали для себя самоуправления, гласности и ограничения прав бюрократии, но требовали это только для тото, чтобы положить палки в колеса движению крестьянской реформы. Такое своеобразное положение определяло собою взаимотношения «бюрократии» и «земства» в эпоху 1858–1861 гг.

Итак, дворянский «либерализм» той эпохи имел своим основанием самые реакционные побуждения; оппозиция земельных магнатов, в роде пресловутого В. П. ОрловаДавыдова, обнаружилась стремлением к земскому самоуправлению на аристократических началах. Депутаты губернских дворянских комитетов, приглашенные правительством в Петербург, но не допущенные к работам в редакционной комиссии, стали жестоко критиковать деятельность этой комиссии в ряде всеподданнейших адресов, не достигших однако своей цели. Адреса эти признаны были «ни с чем несообразными и дерзкими до крайности», а подписавшие их дворяне получили высочайший выговор через губернаторов. Незначительное меньшинство дворянских депутатов, стоявших за освобождение крестьян, были действительно представителями либеральнодворянских тенденций и родоначальниками будущего земского либерализма конца XIX века; но и лучшие из этих дворянлибералов не могли стать выше своего времени. Так, например, либеральный кн. Черкасский, много сделавший для крестьянской реформы, в 1859 году выступал защитником сохранения розги, как орудия управления крестьян дворянами; наиболее левый представитель дворянского либерализма, тверской губернский предводитель дворянства А. М. Унковский (вскоре высланный правительством в Вятку и впоследствии ближайший друг Салтыкова), в очень радикальном всеподданнейшем адресе 1859 г., содержавшем в себе требования общественных свобод, боролся в этом же адресе за уменьшение крестьянского надела и повышение крестьянских повинностей, а значит был, при всем своем либерализме, более реакционным в крестьянском вопросе, чем Н. А. Милютин [104]. Все это необходимо помнить, чтобы понять позицию Салтыкова в 1858–1861 гг., стоявшего на стороне «бюрократии» и боровшегося с дворянскими quasiлиберальными тенденциями, как мы скоро увидим это из полемики Салтыкова с представителем дворянского крепостнического либерализма, помещиком В. Ржевским. В этом парадоксе крепостнического либерализма и либеральной бюрократии — узел решения вопроса крестьянской реформы первой половины шестидесятых годов.

Дворянские волнения перекинулись на Тверь почти в то самое время, когда и Салтыков был перемещен туда вице-губернатором. Еще в октябре 1859 г. тверской депутат А. М. Унковский подписал тот адрес, о котором уже было упомянуто выше и который был признан «ни с чем несообразным и дерзким до крайности». Когда же в конце 1859 г. дворянству было запрещено обсуждать крестьянский вопрос на своих выборах, то тверские дворяне, руководимые Унковским, Головачевым и петрашевцем Европеусом, выступили с решительным протестом против этого распоряжения правительства, нарушавшего ряд пунктов Свода Законов. В результате этого протеста Унковский был уволен от должности тверского губернского предводителя дворянства и вскоре (в феврале 1860 г.) сослан в ту же самую Вятку, куда десятилетием раньше попал Салтыков, а двадцатилетием раньше — Герцен. Европеус был сослан в Пермь [105].