М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

– Вы современный человек, Март, и следуете духу времени, пытаясь объяснить всё с точки зрения науки. «Инстинкты», «гормоны»… но знаете ли вы, что задолго до того, как наука взяла на себя смелость объяснять всё и вся, человек уже имел понимание любви как явления сложного, имеющего вариации подчас диаметрально противоположные по сути?

– Ну… – Март пожал плечами. – Древние греки говорили о симпатии, о страсти, даже о мании…

– Всё так, всё так… Но для того, кто безоговорочно верит в Высшее существо, волей которого сотворено Мироздание, важно иное. Для него важно знать, что человек – создание двуединое, и хотя тело его приспособлено для жизни в материальном мире, но душа имеет природу нематериальную. Исходя из своей природы, тело и душа имеют разное назначение, разные потребности, преследуют разные цели. Эти цели и потребности нередко взывают к абсолютно взаимоисключающим действиям! Спор духовной и материальной составляющих порождает борьбу человека с самим собой, вот почему именно в конфликте души и тела находится корень страданий людских. Корень страданий и величайшее испытание для человека – испытание выбором. Вы понимаете, Март, о чём я?

Март не ответил: образ двух сил как двух вихрей застал его врасплох – нечёткий, пугающий, на уровне ощущений скорее, – отозвавшись эхом давнего разговора с библиотекарем.

– Конфликт – нестабильность – страдания… и тяга к творчеству… – пробормотал он, стараясь не упустить мысль. – Страдания – стимул? Они вынуждают… творить? Страдания – движущая сила творчества… И не только?

Итог странных этих построений привёл Марта в замешательство.

– Что-что? – не разобрал настоятель.

Март непроизвольно дёрнул головой, прогоняя ворох странных и жутковатых ассоциаций, отчего смутился ещё больше.

– Э-э… Да-да, выбор, – поспешно заговорил он. – Материальное или духовное, душа или тело…

Священник покивал, внимательно глядя на Марта, и со вздохом отвёл взгляд.

– И как результат этого испытания, – продолжил он, – приблизимся ли мы к Богу или скатимся к существованию скотскому…

Он снова вздохнул – протяжно и тяжко, будто и его самого настиг некий гнетущий образ, воспоминание…

Март, впрочем, этого, кажется, не заметил, всё ещё чувствуя в себе отголоски рассеявшихся видений.

– Как едины в человеке и в то же время различны по природе тело и душа, – слышал он голос священника, – так же и чувства наши, находясь в одном сосуде, принадлежат двум разным мирам. Но человек не верующий в Творца не видит и различий. Он не разделяет ни миров, ни чувств. Для него всё едино: жизнь – это только жизнь, смерть – это только смерть, любовь – всего лишь любовь… Он путается, принимая смешение разнородных чувств за одно. И вот сейчас, друг мой, мы можем, наконец, вернуться к вопросу о любви. Вы теперь сами понимаете, что с этим чувством всё не так просто.

Март согласно кивнул.

– Существует сугубо материальная сторона любви – любовь плоти. К ней относится похоть, или то, что учёные называют инстинктом продолжения рода. Этот вид любви заложен во всех тварях живых, дабы не прекращался род созданий Творца. Слепая любовь родителей к детям своим – тоже проявление инстинктивной любви, заставляющей во что бы то ни стало сохранить свой род. Любовь плоти – это сила, которой практически не способно противиться тело, но так уж задумано Творцом. И всё же, у этой силы есть достойный соперник…

Тут священник сделал паузу, видимо нарочно отделяя сказанное от того, что он только собирался произнести, и придавая таким образом последующим словам особую значимость.

– Это – любовь души, – продолжил он. – Душа, дух, дыхание – знакомые слова? Душа – суть дыхание Творца, тот вдох, которым Он наделил материальное, из плоти и крови существо – человека, даровав ему жизнь, и который присутствует в каждом из живых существ. Человек жив дыханием своего создателя, а будучи, по разным причинам, не в силах удержать его в себе, человек умирает – «испускает дух»…

На этих словах священника Март поневоле затаил дыхание, а тот, заметив, не сдержал улыбку.

– Любовь плоти и любовь души – два аспекта любви, при рождении вдыхаемых в человека. Плотская любовь, которая служит лишь телу и имеет целью воссоздание новой плоти, оживляется неразумным аспектом души, имеющимся у всех животных. Высшей же части души принадлежит любовь иная, присущая лишь человеку, – любовь созидательная, творческая! Вам, друг мой, несомненно, известно такое слово, как «вдохновение»? Что же это такое? – настоятель посмотрел на Марта испытующе, однако не стал дожидаться ответа. – Создатель вдохнул в человека нечто, способное давать жизнь, – любовь! Когда мы творим, мы испытываем чувство любви к своему творению. Мы создаём посредством любви, как и Творец, когда создавал человека. В процессе творчества мы пробуждаем в себе «вдохновение» – чувствуем, используем, овеществляем любовь Создателя, которую Он вдохнул в нас, давая таким образом возможность увидеть, ощутить, осознать себя со-Творцами! Вот что представляет собой настоящая любовь души, её апофеоз!