Лживая

Очевидно, доктор Фонсека не получил памятку о том, что приказам Майора нужно подчиняться без колебаний. В одну долю секунды Алек вынырнул из угла палаты и оказался рядом с доктором.

— В чем проблема? — прорычал он.

Глаза Фонсеки метались между мной и Алеком, видимо, он все еще напуган, чтобы подойти ко мне. Алек потянулся к стулу и сломал одну из его ножек надвое. В его глазах я увидела краткий огонек возбуждения. Алек редко позволял себе терять контроль над собой, но могла сказать, что ему нравится высвобождать свои более жестокие наклонности.

— Она не опасна.

Мне стало интересно, почему Майор позволил Алеку сделать это, кроме как ради чистого удовольствия показать, на что способны агенты СЭС.

Доктор Фонсека споткнулся, торопясь добраться до меня. Его руки дрожали, когда он устанавливал несколько электродов на моих руках и груди. Я отдернула руку, когда он попытался поставить мне капельницу. То, как дрожала игла в его руке, заставило меня нервничать. Он скорее выколет мне глаз, чем надежно введет ее в руку.

— Зачем мне это?

Я подпрыгнула от звука незнакомого голоса, сорвавшегося с губ. Он был выше, чем мой собственный. И моя рука — рука Мэдисон — была такой бледной и тонкой. Должно быть, ее мышцы пострадали за те недели, что она провела в коме. Но, к счастью, я не чувствовала себя слабее, чем раньше, только другой.

— Потому что Мэдисон нужны лекарства. Радуйся, что мы убедили врачей, что ты можешь дышать самостоятельно, — сказал Майор.

Я протянула руку. Доктор Фонсека сделал глубокий вдох, и его рука перестала дрожать. Я вздрогнула, когда игла вонзилась в кожу на тыльной стороне руки.

— Что там? — я кивнула в сторону прозрачной жидкости в пластиковом пакете капельницы.

— Тебе не о чем беспокоиться.

Майор говорил так, будто его ничего не беспокоит, но глубокие морщины вокруг его глаз говорили, что он не так спокоен, как притворяется. Это важный день и важная миссия, и это не зависело даже от Майора. Я единственная, кто должна выступить.

Мое сердцебиение участилось, а вместе с ним и назойливое пищание аппаратов. Алек подошел ко мне.

— Все будет хорошо.

Его глаза изучали мое лицо, задерживаясь на чертах Мэдисон слишком долго, словно он должен привыкнуть смотреть на них. Я подумала, не скучает ли он по настоящей мне.

Я заставила мышцы своего лица — или, скорее, лица Мэдисон — расслабиться. Пальцы провели по шраму на горле, где убийца задушил ее проволокой. Он проходил почти по всей шее. Медленно я опустила руку ниже, пока не нащупала на грудной клетке место, где убийца оставил свою подпись. Дрожа, я отпрянула.

Доктор Фонсека испустил небольшой кашель.

— Я закончил.

— Хорошо. — Майор поднес телефон к уху. Очевидно, правило «не звонить в больнице» для него было отменено. — Мы уйдем через несколько минут.

Я не знала, кто был на другом конце и что они говорили, но выражение лица Майора выглядело довольным, когда он положил трубку.

— Где родители Мэдисон? — спросила я.

— Они все еще разговаривают с другими врачами о том, что состояние Мэдисон улучшилось и что, возможно, скоро ты придёшь в себя.

Обращение на «ты» сначала смутило меня. К тому, что я выдаю себя за Мэдисон, нужно было привыкнуть. Она ненамного выше меня, но худее, а ее грудь даже меньше моей. Я взяла в руки прядь ее темно блондинистых волос. На ощупь они были более гладкими, чем мои собственные, и спадали прямой длиной на грудь.

— Твои волосы выглядят неправильно, — сказал Алек.

Он запустил руки в мои волосы. По позвоночнику пробежала дрожь, и я расслабилась под его теплыми ладонями. Он замер, когда наши глаза встретились. Я не могла понять, что происходит за ними. Разорвав зрительный контакт, он начал взъерошивать мои волосы. Он был таким нежным. От его кончиков пальцев, поглаживающих мою кожу головы, по телу разливалось приятное тепло, и я жаждала его прикосновений в других местах.

— Так-то лучше.

Он отстранился, но я тут же захотела вернуть его прикосновения.

Сотовый Майора начал вибрировать.

— Пора уходить. — он открыл дверь, но не вышел. — Рональд и Линда Чемберс прибудут в любой момент. Вспомни все, что ты читала о Мэдисон. С этого момента и до тех пор, пока мы не найдем убийцу, ты Мэдисон. Тесса мертва.

Тесса мертва.

Что-то сжало мои внутренности и скрутило. Если бы я могла голосовать, чтобы определить, кто должен жить, а кто умереть — Мэдисон или я, — в исходе не было никаких сомнений. У Мэдисон были родители, брат, родственники, даже бывший парень, который любил ее; у меня же не было ничего.

О чем я думаю?

— Ты меня слышала?

Я кивнула, не веря, что могу говорить. Внезапная волна спокойствия захлестнула меня, чужая и навязчивая, и я почувствовала, как тело вздрогнуло от нежелательных эмоций. Это не мое. Мои глаза метнулись к Майору, его фигура все еще маячила в дверном проеме. Ему удалось манипулировать моими чувствами?