Лжедмитрий. Том 1

Как бы там дело обернулось, не ясно. Однако спустя минуту на всю улицу разнеслось истошное:

– Стрельцы!

Потом десятка два выстрелов. И топот множества ног и копыт. Крики. Удары клинков.

Минуты через две в ворота громко постучались.

– Откройте! Именем Государя! Откройте!

Дмитрий кивнул ближайшему немцу и тот, убрав оружие, вылез через окно и, разблокировав, раскрыл ворота. За ними стояли стрельцы. Много. Очень много. С полсотни только проглядывалось. А судя по шуму, там и две сотни не удивят.

– Чего надо? – Крикнул Дмитрий, подождав, пока его немец отойдет с линии огня. Наемники, очевидно, со стрельцами воевать не стали бы. Но те, могли. Сам же он встал в окне в полный рост, чтобы его видели.

– Государь приказал задержать тебя, твоих людей и англичан, коли живых застану, – произнес незнакомец в довольно дорогом «окладе».

– Кто таков?

– Окольничий Иван Иванович Годунов.

– Своих людей не сдам.

– Я не могу их отпустить, – нахмурился Иван. – Приказ царя.

– Я за все ответственен. Мне и отвечать. Ты отпустишь их.

– Не могу.

– Тебе живым нужно меня взять?

– Живым, – еще сильнее нахмурился Иван.

– Значит, ты их отпустишь. Мне все равно жить осталось недолго. Днем раньше. Днем позже. А они – доброе дело делали. Не хочу, чтобы под горячую руку попались. Ослушаешься – пулю себе в голову пущу. То дело верное. Если должно приложить и рукой не дрожать, смерть в мгновение, а голова в труху.

Окольничий задумался.

Ослушаться царя? Дурная идея. Так ведь и этот вроде как не шутит.

– Неужто не боишься самоубийцей стать? – Наконец, после минуты раздумий произнес Иван.

– Боюсь. А что делать?

– Деметрий, – хмуро произнес Хосе. – Не надо.

– Чего не надо? – Громким голосом начал возмущаться Дмитрий, так, чтобы и окольничий и стрельцы все слышали. – Вы давно на дыбе не висели? Чай не для радостных объятий Борис Федорович стрельцов прислал. Испугался. Мало ли я бучу подымаю, да злоумышляю что против него. Разобраться-то разберется. Наверное. Только вы после пыток уже все переломанные будете. А то и головы порубят. Нарветесь на деятельного дурака, и поминай, как звали. Я убедил вас идти за мной. А значит, мне за вас и ответ держать!

– Проклятье! – Прорычал Густав и пошел разбирать баррикаду у двери.

– Ты чего?

– Да ну к черту! Гнилая история! Мы же все слышали! И казаки, и гости эти торговые свою вину признали. Неужели царь не послушает?

– А если не послушает? – Нахмурившись, громко спросил Дмитрий. – Или услышит что не то? Ему-то и меня, и англичан на одном эшафоте удобнее всего развесить.

– Если так, то нас все одно перебьют. Уйдем мы сейчас или нет. Найдут. Из Московии не так и просто выбраться.

– Окольничий! – Крикнул Хосе, подумав. – Так еще местных поспрашивай. Тут, считай, вся улица уши грела о нашу перебранку с казаками.

– Поспрашиваю, – кивнул окольничий, мысленно крестясь. Не в том он был положении, чтобы не выполнять царский приказ. Сказано живыми доставить, значит живыми. Привезет трупы, с ними не закопают, но в опалу попадет совершенно точно. Что он, глухой? Люд московский не простит царю смерти Дмитрия. На вилы поднимет. Да и среди стрельцов за спиной ворчание. Кое-кто, из старослужащих, шепчет чего-то, да крестится. Ой, неспроста. В такой напряженной обстановке любой промах может обернуться реками крови.

Глава 7

10 октября 1603 года, Москва

Царь Борис сидел нахохлившимся воробьем и напряженно разглядывал треснувшую ножку стола. Рассохлась, видимо.

Ситуация ему нравилась все меньше и меньше.

Только что от него ушел патриарх, доложивший свою часть расследования. В очередной раз, подтвердив невиновность Дмитрия и пришедших ему на помощь немцев. Даже более того. Оказалось, что они грудью встали на пути бунта, который пыталась поднять Московская компания англичан.

В самой же столице становилось жарче день ото дня. Народ волновался.

И если простой люд – Бог с ним. Перебесится. То волнения стрельцов и немецких рот сильно пугали. Он уже и так потихоньку охрану в Кремле менял на лично верных людей из числа поместного ополчения. Да на жалование двойное поставил. Но все одно – страшно. Положение стало шатким как никогда.

Дмитрий же, к вящей грусти царя, стремительно превращался в народного героя. От разбойников стрельцов спас? Спас. От бунта Москву огородил? Огородил. Даже казаков вон, и то, пытался на путь истинный наставить. Конечно, никаким он героем не был. И Борис это прекрасно понимал. Но людям хотелось верить во что-то светлое. Дмитрий просто пришел к месту. Понравился.

- Что делать будем? – Настороженно спросила царица. – У меня все готово.

– Что готово? – Не понял Борис.

– Яд. Недели за две тихо увянет.

– Дура! – Взревел царь. – Узнаю, что пытаешься убить – сам на эшафот потащу! И голову твою бестолковую на пике выставлю! Так хоть детей убережем…

– Ты чего? – Удивилась Мария Григорьевна. Реакция мужа ее удивила.

– А ты чего? Совсем страх потеряла? Ты не понимаешь, что если сейчас или в ближайшее время Дмитрий умрет – мы последуем за ним. Даже если мы к этому будем непричастны! Не понимаешь?