Лжедмитрий I

Третее то: той же преж реченной панне жене нашей дам два государства великие, Великий Новгород да Псков, со всеми уезды, и з думными людми, и з дворяны, и з детми боярскими, и с попы и со всеми приходы, и с пригородки, и с месты и с селы, со всяким владеньем, и с поволностью, со всем с тем, как мы и отец наш треми государствы владели и указывали; а мне в тех в обеих государствах, в Новегороде и во Пскове, ничем не владети, и в них ни во что не вступатися; тем нашим писаньем укрепляем и даруем ей панне то за тем своим словом прямо. А как, за помочью Божиею, с нею венчаемся; и мы то все, что в нынешнем нашем писме написано, отдадим ей и в канцелярии нашей ей то в веки напишем, и печать свою царскую к тому приложим».

Следовательно, сразу по вступлении в Москву Дмитрий должен был уплатить воеводе «десят сот тысяч золотых польских», иными словами миллион польских монет. Марине Мнишек сначала «на подъем» полагались драгоценности, серебро и «бархат золотной». Основное же она должна была получить в Москве. Юрий Мнишек видел ее наследственной владетельницей Новгородского и Псковского государств, где бы Марина могла управлять по своему разумению. Даже в том случае, если бы у царственной четы не оказалось наследников, Марине Мнишек давались права наделения вотчинами и поместьями своих слуг: «А будет у нашей жены, по грехом, с нами детей не будет, и те обои государства ей приказати наместником своим владети ими и судити, и вол но ей будет своим служилым людем поместья и вотчины давати, и купити и продавати».

Но главное, будущая царица Марина могла беспрепятственно продолжать исповедовать католичество, основывать новые монастыри, костелы и школы и распространить юрисдикцию римского папы на отданные ей Новгород и Псков. Лжедмитрий обязывался не только содействовать в этом своей жене, но и вести дело к переходу в католичество остальной территории Московского царства: «Также волно ей, как ся ей полюбит, что в своих в прямых уделных государствах монастыри и костелы ставити римские, и бискупы (епископы. — В. К.) и попы латынские, и школы поставляти и их наполняти, как им вперед жити; а самой жити с нами; а попы свои себе держати безо всякие забороны, якож и мы сами, з Божиею милостию, соединение сие приняли; и станем о том накрепко промышляти, чтоб все государство Московское в одну веру римскую всех привести, и костелы б римские устроити».

Лжедмитрий вынужден был согласиться на то, что Марина Мнишек, как и он сам, останутся в католической вере («также набоженство свое римские веры держати безо всякие забороны»). Позднее, однако, это станет предметом спора. Еще в Кракове «царевич» просил у нунция Рангони исходатайствовать ему разрешение Ватикана принять причастие из рук православного патриарха. Перед отъездом в Москву о том же лично будет просить папу римского и сама Марина Мнишек.

Одним из важных обязательств, принимавшихся на себя «царевичем Дмитрием», была отсылка посольства к королю Сигизмунду III, который должен был дать разрешение на его брак с Мариной Мнишек. На исполнение договора отводился всего один год, после чего документ терял всякую силу и означал разрыв с Мнишками, если те не согласятся ждать дольше: «А того, Боже, нам не дай, будет те наши речи в государствах наших не полюбятца, и в год того не зделаем; ино будет вольно пану отцу и панне Марине со мною развестися, или пожалуют побольши — того подождут до другого году» ⁸⁶.

«А яз тепере в том во всем даю на себя запись, — заключал «Дмитрий», — своею рукою, с крестным целованьем, что мне то все зделати по сему писму, и присягою на том на всем при святцком чину, при попех, что мне все по сей записи здержати крепко и всех русских людей в веру Латынскую привести.

Писана в Самборе, месяца майа 25 дня, лета 1604. Дмитрий царевич».