Лжедмитрий I

Голос старика дрожал, когда он говорил это.

Пани Домицила, сидевшая неподалеку, рядом с племянницей, за какой-то работой, только теперь поняла, что пан Иосиф толкует с сыном не о научных «премудростях».

— Как! Ты хочешь, чтоб Станислав уехал? — воскликнула она.

— Да. Ему надо немного отведать жизни.

— Но куда же ты его отправляешь?

— Я отправляю его к своим дальним родственникам, Мнишекам. Они живут богато, не чета нам. Там Станиславу будет, что посмотреть. К тому же у них теперь этот царевич, о котором кричит вся Польша и Литва. Я слышал, что пан Юрий отправился с ним в Краков к королю. Не знаю, вернулся он или нет. Но это все равно, пани Мнишекова и без него радушно примет Станислава… Снаряжай сына в путь, Домицила.

— Когда же он уедет?

— Чем скорее, тем лучше, что ж ему тут томиться. Так, через недельку… Э! Да ты плачешь, старая!

По лицу пани Домицилы текли слезы. В ответ на слова мужа она только отмахнулась.

— Да, старая, дожили мы… Вот и сына в путь собираем… Да… Старое старится, молодое растет… Полно тебе! — говорил пан Иосиф, а у самого губы дрожали.

Панна Маргарита почему-то с чрезвычайным вниманием наклонилась к своей работе; если бы пани Домицила не была так взволнована, то она, наверно, удивилась бы, что искусная в рукодельях ее племянница могла навязать какую-то невообразимую путаницу. Заметила бы она также, верно, и то, что девушка была бледна как полотно.

За сборами быстро пролетела неделя. Все это время Станислав жил, как в чаду. Недавний страх его совершенно исчез, и он весь был полон ожидания чего-то необыкновенного, чудесного.

В последний вечер, когда сборы были окончены и даже вещи его были уже сданы на руки трем старым холопам, которые должны были его сопровождать, он почувствовал себя грустно настроенным.

Он мысленно прощался с обстановкой своего родного дома, где всякая мелочь ему была с детства знакома. Теперь будет все новое — и люди, и вещи.

В последний раз пошел он посидеть на свою любимую скамью в яблочном саду. Там он встретил Маргариту.

Юноша был рад этой встрече. Ему давно хотелось поговорить перед разлукой с подругой детства. Но всю неделю ему это не удавалось: Маргарита словно нарочно избегала его.

Когда он подошел, она не повернула головы и вертела в руках какую-то травку.

— Ты на меня и взглянуть не хочешь, Маргарита? — шутливо сказал Станислав, опускаясь на скамью.

— Ты так тихо подошел… Я и не слышала… — ответила Маргарита и все-таки не повернула головы.

— Ну, разве так тихо? — проговорил Щерблитовский и замолчал.

Целую неделю он собирался побеседовать с Маргаритой, а теперь, когда настало время беседы, он, как это часто бывает, не знал, что говорить.

Маргарита тоже, по-видимому, не была расположена к разговору.

Станислав, задумавшись над тем, о чем бы побеседовать, Мало-помалу отвлекся и стал думать о завтрашнем отъезде, о том, как его примут в доме Мнишека, и тому подобном. Его оторвали от задумчивости слова Маргариты:

— Вот завтра ты уже и уезжаешь.

— Да. Как быстро прошла эта неделя!

— Ты рад отъезду?

— Гм… Как сказать? Пожалуй, рад.

— А разлука не страшит?

— Что ж делать! Рано ли, поздно ли — придется расставаться.

— Забудешь ты нас всех там!

— Как забыть!

— Да, да, очень легко забыть. Там ведь жизнь иная, людей много… Много паненок красивых.

— Что же из того?

— А то, что забудешь. Особенно меня.

— Это почему?

— Меня забыть легче всего… Я тебе ни мать, ни сестра.

— Полно, Маргариточка! Чего ты глупости говоришь? Ведь ты обо мне скучать будешь?

— Конечно!

— Ну, и я буду.

Они помолчали.

— Помнишь, Станислав, как мы детьми с этой яблони незрелые яблоки срывали и как нам за это попадало от тетушки? — промолвила Маргарита.

— Как же! Еще ты тогда, помню, не хуже меня умела лазить по деревьям. Весело мы тогда жили с тобой! Хорошее было время!

— Да! Пролетело безвозвратно. Все переменилось. Вот и ты теперь уезжаешь. Бог знает, вернешься ли? — печально проговорила Маргарита.

— Ну вот, не вернусь! Не Бог знает как далеко я и уезжаю-то.

— Ах, мало ли что может случиться! Тяжело мне, Станислав!

Станислав взглянул на Маргариту: у нее на глазах блестели слезы.

— Полно! Что ты!

Девушка припала лицом к его плечу.

— Нет, ты, видно, не так меня любишь, Станислав, как я тебя. Я тебя очень люблю, очень! — говорила она сквозь слезы.

— И я тебя люблю.

Маргарита не слушала его.

— Я бы никогда с тобою не рассталась, не уехала бы ни с того ни с сего, как ты. Всю бы жизнь готова была провести вместе.

— Ах, Маргаритка, Маргаритка! Какая ты еще глупенькая! Да разве возможно всю жизнь вместе!

— Можно, можно! Любил бы, так бы и было.

— Эк, ты рекой разливаешься!

— Да потому, что люблю! Ах, ты не знаешь, как я тебя люблю! — воскликнула она, подняв голову. — Смотри, голубчик, не забудь свою Маргаритку! — добавила она. — Не забудь, хороший мой!

Она встала со скамьи, быстро наклонилась к нему и поцеловала.

— Не забудь меня, хороший мой! — еще раз крикнула девушка, отбегая.

— Маргаритка! Куда же ты? Ах, какая ты глупенькая! Ха-ха-ха! Ну, чего ради так плакать? Ах, Маргаритка! Ты совсем еще девочка! — крикнул Станислав ей вслед, стараясь поспеть за ней.