Лже-Петр - царь московитов

— А чего это… они? — зачарованный этой картиной, забыв об унижении, спросил Петр у гренадеров, которые равнодушно взирали на происходящее.

— Так ты ещё не знаешь? — отвечали. — Ну так узнаешь! Это вот «кобыла», а это — «плясовое поле». Хочешь поплясать? Ну так посмотри на унтер-офицера косо!

Но не «кобылу» и не «плясовое поле» довелось испытать Петру. За преждевременно растраченное жалованье и за испачканный мундир он был приговорен к «прогулке через зеленую аллею». Когда его, раздетого по пояс, — руки привязаны к ложам ружей, — провели через строй солдат, и прутья с палец толщиною звонко ложились на его широкую спину, Петр извивался всем телом и кричал, мешая немецкий с русским:

— А в России солдат-то палками не лупят! Нехристи! Побойтесь Бога!

И никто не мог понять, причем тут Россия? Но уже спустя дня три, когда боль оставила его большое тело, Петр подумал: «А может, и правы сии немцы. Может, без «присяги», «кобылы», «плясового поля» да шпицрутенов изрядного солдата и не слепить?»

Но тут же какое-то сомнение вынуждало его крутить патлатой головой, и он шептал, заставляя товарищей по казарме смотреть на него с изумлением:

— Нет, врете! Можно! Можно!

10 ВОЕННАЯ СТРАТЕГИЯ

Будто из ада вышла вся эта погань: по уже слежавшемуся снегу, по улицам Москвы ехал санный поезд в сопровождении кривлявшихся уродов, карлов, просто скоморохов, разодетых так чудно, так дивно, что москвичи или смеялись до упаду, или, крестясь, бежали прочь, или застывали в удивлении немом, не понимая, кто и зачем собрался встревожить город этим срамом. На санях, что были в голове санного поезда, сидел мужик, толстенный и почти что голый — ввиду мороза чуднее не придумать. Было видно, что мужик тот сильно пьян, но то и дело наливает в свой бокал вина, пьет, а что не выпил, выливает на дорогу или брызжет вином в прохожих. С ним рядом, тоже пьяные, сидят две девки в срамных нарядах — титьки едва прикрыты. Обнимают мужика, лижут вино, что стекает по телу мужика, точно собаки. Забавней же всего то было, что эти сани везли козлы и свиньи, но картина сия не столь бы удивила горожан, если бы рядом с первыми санями не шагал сам государь невозмутимый, гордый, оправдывающий своим присутствием постыдство всей картины. А с ним рядом шел глашатай, крича:

— Граждане Москвы! Дивитесь! Вошли в ваш город греческие боги, коих веселый нрав поможет избегнуть всех печалей, жить в веселье, коего у вас так было мало! Вот едет первым самый веселый — Бахус с вакханками! Следом за ним — Венера, чаровница, дарительница любовных чувств! После — Гименей, бок брака, а за ним — Эрот, любовный бог, бог природных сил, воспламеняющий страсти! На санях последних едут Химера, Сцилла и Харибда — древние нечистые, кои вас должны предупреждать, что лучше жить в веселье и любви, чем постоянно опасаться опасностей и бед! Граждане Москвы! Раньше был у вас токмо один Иисус Христос за Бога, а таперя, глядите, сколь вы обогатились! Государь ваш царь дарит подданным своим целое сонмище богов, чтобы дружбу вы водили с ними! Слава государю, царю нашему батюшке Петру-у-у!

Но народ, хоть и слыхавший о том, что по окончании проезда богов «нездешних» всех угостят на славу водкой и всякими закусками, как-то не спешил вслед за срамным тем проездом. По большей части люди стояли в недоумении, не зная, что и делать, молча уходили, а дома, словно очиститься желая, на колени перед образами брякались и истово молились — точно после работы грязной и постылой ныряли в чистый омут, чтобы омыться…

Одна из комнат в кремлевских царских палатах была убрана совсем по-европейски: голландские картины, английские бюро, рабочий стол и стулья, богатый книжный шкаф с мраморными бюстами Сенеки и Гомера. За столом, развалясь в удобных креслах, сидели двое: Лже-Петр и Книпер-Крон. Оба курили трубки, пили кофе, и высоко закинутая на ногу нога шведского резидента свидетельствовала о том, сколь благодушествует он. Отхлебывая кофе мелкими, но частыми глотками, он говорил совсем не громко и очень доверительно:

— Боюсь, что ваше сердце, милый Шенберг, не выдержало бы такого испытания тщеславием, если бы вы присутствовали на приеме у короля Карла, когда я докладывал ему о ваших свершениях в России. Когда он услышал, как вы разделались со стрельцами, как бояре рубили их несчастные головы, наш юный король смеялся и говорил, что он, Карл, слава Богу, тоже швед, такой же, как майор Шенберг, при помощи которого он сумеет завоевать половину Европы.

— Неужели таковы намерения его величества? — с вкрадчивой вежливостью вопрошал Лже-Петр, ноздри которого стали раздуваться, едва он услышал одобрения своих деяний.

— Об этом чуть позднее, — коротко ответил Книпер-Крон. — Поговорим чуть-чуть о влиянии на нравы москвитян, о нашем влиянии.

— Да, да, поговорим. — Внимание изобразилось на лице Лже-Петра.