Лже-Петр - царь московитов

Но вот месяц прошел, и хозяин в присутствии сына рассчитался с Петром. Нож был большим, тяжелым. Петр вынул его из грубо сшитых ножен и тщательно рассмотрел клинок, кованный деревенским кузнецом: сталь оказалась прочной, а деревянная рукоять - удобной, вполне годной для большой руки Петра. Понравилась ему и одежда - грубые башмаки, полосатые чулки, короткий кафтан и штаны из сермяги, такой же колпак и рогожная накидка, способная укрыть от дождя. В холщовом мешке, приготовленном хозяином, лежали ржаные лепешки и вяленая рыба.

- Питер, если ты собрался идти в Стокгольм, то ступай прямо на восток. Восходящее солнце укажет тебе дорогу, - посоветовал крестьянин. - Но если ты намерен покуситься на жизнь господина Левенрота, не делай этого. Я говорю тебе так не потому, что начитался Евангелия. Просто, если ты его убьешь, на его место обязательно придет другой Левенрот, и все повторится. Дело не в том или другом человеке, а в любви к власти. Чтобы она могла приносить удовольствие, - а к этому все стремятся, - нужно, чтобы были подданные или просто подвластные. А ты не из тех, кто правит, раз уж побывал в Халландгольме и... поработал на меня, смерда.

Петр ничего не ответил крестьянину, только улыбнулся, обнял его и сына и пошел в ту сторону, где заходило солнце.

Шел он быстро, желая преодолеть расстояние от Каттегата до Стокгольма за две недели, иначе ему бы не хватило еды. Идти быстрее Петру помогали слова его спасителя о том, что он не тот, кто правит. "Нет, - думал Петр и даже смеялся вслух, идя по безлюдным дорогам или по лесу, - это он меня-то называл неспособным править? Злокозненные враги вырвали из моих рук власть хитростью, коварством змеиным и мерзким, и я иду сейчас в Стокгольм как раз для того, чтобы усладить себя местью. Я сумею пробраться к королю, и тогда пусть пеняет на себя! Или я поступлю с ним точно так, как он со мною, или же разделаюсь с обидчиком ударом ножа, или пусть в поединке сам Бог решит, кто виноват!"

Петр помнил, как на его глазах взбунтовавшиеся стрельцы секли бердышами бояр, грозили расправой его родным, ему самому, а чернь попирала верховную власть, и сейчас ощущал такую же ненависть к тем, кто лишил его царства. С детства приучали его к мысли о помазанничестве, об избранности, и то обстоятельство, что судьба была к нему благосклонна, поставив над братом Иваном, который должен был занять трон по старшинству, говорило Петру об особом расположении к нему Высших сил. Именно поэтому он пренебрегал охраной, ходил по Голландии свободно, пил пиво с простым людом, заходил в их дома, принимал из их рук угощение. Но теперь Петр чувствовал, что остался одинок, без поддержки друзей и тех, кто был обязан беречь его как государя Руси, без денег, без защиты Бога. Оставалось лишь одно надеяться на силу своих рук да ещё на уверенность в том, что возмездие за причиненные ему унижения не минует его врагов.

Он быстро шел сквозь негустые сосновые леса, пересекал аккуратные, засеянные рожью, ячменем, овсом поля, проходил через деревеньки, облепившие церквушки с островерхими колокольнями. Лишь когда он съел все свои лепешки и рыбу, уже неподалеку от Стокгольма, Христа ради попросил хлеба у крестьян, и ничуть не унизил себя этим, потому что хоть и выглядел нищим странником, но продолжал считать себя царем, который вправе брать у людей, поставленных судьбой куда ниже по положению, чем он сам.

Спал Петр обычно в лесу, обогревая себя костром, ибо огниво и кремень, подаренные крестьянином, всегда были при нем в кожаном мешочке, на поясе. И вот однажды, проснувшись и выйдя из лесу, увидел, что верстах в пяти от него лежит большой город с множеством царапавших небо колоколен и черепичных крыш. Напившись воды из ручья, он зашагал туда, где жил шведский король и была гавань с кораблями, способными доставить его на родину.

В тот ранний час городские ворота только-только открылись, и Петру пришлось подлезть под телегу с капустой, чтобы попасть с крестьянином, везшим свой товар на базар, в столицу Шведского королевства. За время пути одежда Петра успела пообтереться и запачкаться, борода его, подстриженная тупыми крестьянскими ножницами, снова отросла, а если бы городские полицейские нашли за поясом, под кафтаном, ещё и огромный нож, то без разговоров отвели бы его в тюрьму или выбросили за ворота.

- Скажи мне, где живет король? - спросил-таки Петр у харчевника, что отпирал двери своего заведения.

Тот с недоумением посмотрел на Петра, было видно, что его, человека очень довольного собой, сытого и хорошо выспавшегося, удивил вопрос оборванца. Поманив Петра пальцем, он стал объяснять:

- Значит, это, к королю надо пройти вперед, потом - направо, после налево, опять направо, прямо и в переулок. Там увидишь прямую дорогу в небо, пойдешь по ней и вскоре увидишь нашего Карла рядышком с Богом. Сидит и есть пирожные!