Лыжная прогулка (СИ)

Ясенев противился. Настойчиво утверждал, что надо нам отсюда "драпать", несмотря на вроде бы благоприятные условия. Неизвестно, чего ждать. Из рассказов Зинаиды Павловны про древних людей он запомнил следующее: "Невероятно жестокие, свирепые и беспощадные..."

Я знал это и без его напоминаний, но казалось, что они какие-то слишком послушные, и сказал:

- Полчасика можно, но только пол часика, потом сразу обратно!

В гостях

Под общий треск и дребезжание зубов мы отправились в центр поляны, где, словно застывшая магма, расползся костёр. Вождь во главе, мы за ним, остальные шикоеды сзади, а по бокам милейшие пушистые собачки, высунувшие длинные шершавые язычки. Я надавил на защёлку лыж, и она звонко щёлкнула, издав звук, похожий на удар об тонкий лист железа. Древние люди отпрянули от меня метров на пять, но потом, взвесив немногочисленные риски, подошли вновь.

Грубый и чёрствый вождь, размахивая мясистыми ручищами, указал нам на землю. Мы сели. Лыжи и палки побросали рядом. Сашка задрал свою шапку-ушанку на макушку. От костра исходило много тепла, лицо и грудь получали его достаточно, а вот спина леденела от ветра. Так мы, покручивались, подставляя то один бок, то другой, ожидали, что же будет.

Едва удобно расположились, как двое шишкоедов, покинувших нас при встрече, показались между хижинами, волоча за собой корову. Полтуши коровы! Откуда она у них? "Украли где-нибудь, наверное", - подумал я. Для пацанов это не было необычно. Даже словом об этом не обмолвились. Курчавые таксы завыли, видимо, почувствовали запах. Окружили тело коровы и двух аборигенов. Те отталкивали и отбрасывали их, не давая притронуться к туше. Наконец дотащили.

- Чего это они делать собираются? - спросил Сашка.

- Разделывать, - устрашающе сказал Серёга.

Принялись за дело. Соплеменники ликовали, отчеканивали зубами марш, чётко попадая в свой уникальный ритм. Такого я до сих пор не слыхал. Рёв разносился, вероятно, за многие сотни метров, если не на километры... Четвероногие, к слову, жадно хватали ненужные обрезки прямо на лету, даже улыбаясь от удовольствия.

Между тем, шикоеды, нёсшие тушу, тоже взяли ножи и принялись снимать шкуру, параллельно отсекая копыта. Наблюдать за этим процессом, конечно, неприятно, но пришлось, ведь вроде как уважение к ним проявляем. Они же дикие, так заведено.

Меня поразило, с какой скоростью отходили копыта. Сначала долго соображал, что к чему, но затем до меня дошло: резали аккурат по суставу, да так, чтобы ни разу не задеть кость. Поэтому так быстро и получалось. Тем более, что называется, набитая рука этим занималась. Я смотрел на коптящиеся внутренности и молился, чтобы они не достались нам, а то меня моментально вырвет.

Тут Сашка выдал:

- Шикоеды разве не одними шишками питаются?

- Когда нет ничего съестного, шишками, а так в основном мясо предпочитают, по крайней мере так написано в учебнике...

Мне захотелось скрыться от всей этой "разделки", и я встал с чувством явного отвращения и желанием отойти подальше. Знаками разъяснил, что воды надо как будто. И затем якобы пошлёпал в поисках питья. Все аборигены без исключения искоса посмотрели на меня. Однако я не обратил внимания. Мне протянули какую-то глиняную деревянную посудину, где, точно в шторм океан, бултыхалась вода. Пёсики грызли копыта, оглушительно хрумкая.

Сашка вскочил и побежал со мной. Мы сделали вид, что хотим увидеть их жилище. Шикоед среднего роста с большим, глубоким шрамом на щеке пониже уровня носа повёл нас в свою обитель. Мы назвали его Данил (в школе был один пацанёнок с похожим шрамиком, полученным при езде на велосипеде). Данил распахнул проход, и мы с Сашкой влезли внутрь. Серёга же общался с вождём и что-то рассказывал, но тот ничего понимал, хотя делал вид, что полностью прогружен и сосредоточен и вот-вот проникнет в самую суть проблемы. Вот бы мне так на математике! Одни пятаки бы хватал. Наша математичка как затянет серенаду о записи чисел в разных системах исчисления, так и на покой отойти можно...

Шалашик был убран до боли просто и прозаично. Под отверстием в крыше, как я и предполагал, маленький костёр, чтобы согреваться в особо лютые морозы. Свет падал как раз только оттуда, было темновато. По периметру всё обложено густыми ветками с ещё стойкими иголочками, дабы не поддувало. На оголённом каркасе здесь висят всякие поделки: вырезки по дереву, по кости. Красота! Тут и корова, которую прямо сейчас уже, вероятно, накалывают на шампуры, импровизированные, конечно, и медведь, и даже волк. Подвешенные на верёвочки, болтаются при каждом движении. Справа от входа, замаскированная в ветках, стоит корзинка, точно такая же, как и перед домом. Слева лёжка.

- Небогато... - спокойно справился Сашка.

- А ты думал! Это они ещё в райских условиях живут. Раньше вообще прямо на земле спали.

Вдоволь налюбовавшись жилищем, мы вышли на свет божий.