Лузиады

Открыл для нас просторы океана,

И в Сеуту, под ярых мавров крики

Он с мужеством ворвался несказанным,

И Педру, что в Германии суровой

Родимую страну восславил снова.

38

Вот граф Менезеш; дважды из осады

Спас Сеуту сей ратоборец славный.

Вот сын его, разивший без пощады

Сынов Агари, в бой вступив неравный.

Когда в Эль-Ксаре властелин державный

Едва не принял смерть от супостатов,

Его закрыл Менезеш своим телом

И пал под крики мавров оголтелых.

39

Когда бы живописцев окружали

Признание, почет и уваженье,

Они б в своей палитре отыскали

Немало дивных красок, без сомненья,

И прочих мы б героев увидали,

Прославивших себя в былых сраженьях,

Но в наши дни искусств не почитают,

И честь отцов их сыновья роняют.

40

А предки добродетелью сияют,

Потомков вызывая преклоненье,

Своею славой внуков затмевают,

Их оттесняют в тень без сожаленья,

На вечную безвестность обрекают,

Дарят неумолимо их забвеньем.

Те прозябают в праздности бесславной,

С геройством предков в бой вступив

неравный.

41

А есть у нас всесильные вельможи,

Что подлости тропой пробились к трону.

И я скажу, что королям негоже

Шутам в угоду нарушать законы.

Те, не имея славных предков, тоже

Чинят искусствам сладостным препоны.

Высокую поэзию клянут,

Поэтов поношеньям предают.

42

Но я не отрицаю, что бывают

Потомки, что деяньями своими

Великих предков славу укрепляют,

С достоинством несут их меч и имя.

Но редко их поэты воспевают,

И мы порою не знакомы с ними.

Их мало, их незримо осеняет

Тот свет, что славных предков озаряет".

43

Так Гама, Кату ала удивляя,

Рассказывал историю народа,

Что, славную державу прославляя,

Шел на Восток сквозь мглу и непогоду.

Уже, сквозь тучи трепетно сияя,

Вечерняя заря легла на воды,

А гость стоял в безмолвном изумленье

Пред Луза сыновей изображеньем.

44

Но вот померкло мощное светило

И, антиподам ясный день даруя,

За горизонт далекий поспешило,

Маня себе на смену ночь благую.

И для наиров время наступило

На брег направить путь сквозь

тьму ночную,

И лодки понеслись, с волнами споря,

По лону столь знакомого им моря.

45

Меж тем, по Саморинову желанью,

Наиры прорицателей созвали,

Сказав, чтоб те к великому гаданью

О судьбах государства приступали.

И дьявольское, злое волхвованье

Уже жрецы седые начинали,

Надеясь все узнать о португалах,

О вере их, владыке и державе.

46

По внутренностям жертвенным пророки

Узнать страны грядущее стремились.

К ним поспешил злой демон на подмогу

И нашептал, что в Каликут явились

Полки поработителей жестоких,

И мудрецы седые устрашились.

Верховный жрец в тревоге и кручине

Поведал о гаданье Саморину.

47

К тому же в Каликуте находился

Мулла - закоренелый мусульманин,

Однажды Вакх во сне ему явился

И подстрекал злодея беспрестанно.

И без того тот злобой распалился,

Прослышав о героях-христианах,

А Вакх, приняв обличье Магомета,

Такие дал неверному советы:

48

"Остерегись, мной избранное племя!

Тебе противник страшный угрожает,

Несет он для тебя несчастий бремя,

Поработить детей моих желает.

Тяжелое для нас настало время,

Нас грозная година ожидает!"

Мавр пробудился и решил в волненье,

Что видел лишь дурное сновиденье.

49

Но Вакх вернулся: "Подлый лежебока!

Ты что, глупец, на лаврах почиваешь?

Признать не можешь своего пророка

И внять его призывам не желаешь?

Я здесь страдаю, властелин Востока,

А ты меня, невежа, презираешь.

Забыл, как видно, что твои же деды

Мои навеки приняли заветы.

50

Сынов здесь мало этого народа,

И трудно будет им тягаться с нами.

Любуемся мы солнцем при восходе,

Но слепнем под полдневными лучами.

Чини препоны гордым мореходам,

К ним разжигай ты ненависти пламя.

Пока слепящий полдень не настал,

Пускай от нас страдает португал!"

51

Так возвестив, сокрылся Вакх коварный,

Проснулся мавр, виденьем удрученный,

И, помня о пророчествах кошмарных,

Все издавал проклятия и стоны.

Едва лишь свет денницы лучезарной

На сонном появился небосклоне,

Созвал мулла потомков Магомета

И рассказал о Вакховых заветах.

52

Услышав все, коварные интриги

Замыслил люд бессовестный и подлый,

Чтоб низко очернить народ великий,

Унизить племя португалов гордых.

Минуя величавого владыку,

К правителю идти решили твердо,

Надеясь драгоценным подношеньем

Приобрести его благоволенье.

53

И, в грудь себя бия, они явились

К наместнику благого властелина

И в жалобы великие пустились,

Изобразив досаду и кручину,

Сказали, что пираты объявились

У берегов, подвластных Саморину,

Что грабежом пришельцы промышляют

И королей законных презирают.

54

О, как же должен праведный властитель

Советников лихих остерегаться!

Погибнет самый мудрый повелитель,

Коль фаворитам будет доверяться.

Так высоко вознесся ты, правитель,

Что тягостно с высот тебе спускаться.

Готов ты слепо царедворцам верить

И судьбы государства им доверить.

55

Как часто хитрый раб изображает

Почтенье, благородство побуждений,

А сам лишь честолюбием пылает,

В душе таит корыстные стремленья.

А царь ему бездумно доверяет,

Дает ему народ на разграбленье,

И тот, забыв о Божьем повеленье,

Гнетет несчастный люд без сожаленья.

56

Вот так и здесь: не в силах распознать

Все ухищренья алчных Катуалов

И мавров богомерзких разогнать

Сих дьявола потомков одичалых,

Стал Саморин ответ свой отлагать,

Чем озадачил гордых португалов,

А Гама - рыцарь мужества и чести