Лужёная глотка

Я проследила за его взглядом. Эту машину Уэво подарил Шлепку. Новенький ослепительно сверкающий красный внедорожник «Аваланч ЛТЗ». На заказном номерном знаке было написано «ДИК69». Формально задумка была неплохая [9].

— Что здесь делает тачка Шлепка? — спросила я.

— Наверное, Уэво пригласил его провести пару дней на яхте, — предположил Хукер.

Мы вытащили Уэво из нашего внедорожника и положили его на бампер пикапа Шлепка. Там усадили мистера Мертвяка, согнув колени, чтобы он смотрел на дорогу позади себя, как будто ждал, когда машина тронется.

— Что-то с этим мертвяком не то, — заметила Роза. — Глядя отсюда, могу поклясться, что у него стоит.

— Прояви хоть немного уважения, — одернула ее Фелиция. — Тебе не положено туда смотреть.

— Ничего не могу поделать. Это место у меня прямо под носом. У него стояк.

— Может, просто трупное окоченение, — предположила Фелиция.

Хукер с Проглотом обошли машину и начали рассматривать труп.

— Умер в седле, — заметил Хукер. — Надеюсь, я не ослепну от такого зрелища.

Фелиция перекрестилась. Дважды.

Спустя полчаса мы вернулись в Литтл-Гавана. Мы высадили Розу, Хукер свернул направо на следующем перекрестке, проехал один квартал и въехал на обочину возле дома Фелиции. Это был двухэтажный деревянный домик, отделанный снаружи штукатуркой, стоявший впритык к точно таким же домам. Тяжело сказать, какого они были цвета, поскольку было темно, но, думаю, не прогадаю, если предположу, что персикового. Никакого двора. Широкий тротуар. Оживленная улица.

— Куда вы теперь подадитесь? — спросила Фелиция Хукера. — Поедете к тебе на квартиру или на твою лодку?

— Продал и то, и другое. У меня было мало возможностей наслаждаться ими здесь, в Майами. Остановимся в одной из гостиниц в Брикелле.

— Не надо. Можете остаться на ночь у меня. В доме есть свободная комната. И все будут рады познакомиться с тобой утром. Тут мой внук. Он большой поклонник. Просто заезжай в переулок позади дома, там можно припарковаться.

Спустя несколько минут Проглота уложили на двухъярусной кровати над внуком Фелиции, а мы стояли в спальне, которая смотрелась очаровательно, хотя по ширине была приблизительно как две ванны. В ней стояли стул и полуторная кровать… а теперь еще двое взрослых и сенбернар. Занавески на единственном окне были цвета зеленой мяты и сочетались с одеялом на кровати. Над передней спинкой кровати на стене висело распятие. Дверь была закрыта, так что мы перешептывались, не боясь, что наши голоса разнесутся по всему дому.

— Ничего не получится! — сказала я Хукеру.

Хукер скинул туфли и опробовал кровать.

— Думаю, все получится просто замечательно.

Бинз осмотрел крошечную комнатушку и, вздохнув, устроился на полу. Ему давно пора было спать.

— Мне здесь нравится, — сообщил Хукер. — Тут уютно.

— Тебе не поэтому здесь нравится, — возразила я. — Тебе нравится, потому что тут единственная полуторная кровать, и мне придется спать на тебе.

— Ага, — согласился Хукер. — Жизнь прекрасна.

Я сняла кроссовки.

— Дотронься до меня, и жизнь, которую ты знал, перестанет существовать.

— Черт, ты меня обижаешь. Разве я когда-нибудь к чему-нибудь тебя принуждал?

— Я говорю о шаловливых ручках.

— У-у-у, — протянул Хукер. — Ты умеешь испортить настроение.

Он расстегнул джинсы и наполовину стянул их со своей задницы.

— Что это ты делаешь? — шепотом крикнула я.

— Раздеваюсь.

— Ни за что!

Хукер остался в футболке и плавках.

— Милая, у меня был долгий день. Я проиграл гонку, угнал грузовик и оставил труп Оскара Уэво на «аваланче». Я собираюсь спать. И не думаю, что тебе есть о чем волноваться. Я получил максимум возбуждения, которое могу выдержать в один день.

Он был прав. Что мне только в голову взбрело? Я выскользнула из джинсов и мудро стащила лифчик, не снимая футболки. Осторожно переступив через Бинза, я с трудом забралась на кровать рядом с Хукером и постаралась найти себе местечко в постели. Он лежал спиной к стене на своей половине, и я прижалась спиной к его груди на манер ложечки. Он обнял меня руками, положив одну из них на мою грудь.

— Черт возьми, Хукер, — взорвалась я. — Твоя рука на моей груди.

— Просто держу, чтобы ты не упала с кровати.

— И лучше бы я ошибалась по поводу того, что упирается мне в спину.

— Оказывается, у меня осталось немного энергии, чтобы еще немного возбудиться.

— Нет.

— Ты уверена? Ты спросила человечка в лодочке?

— Даже не думайо человечке в лодочке. Человечка в лодочке это не интересует. И если ты не успокоишься, то будешь спать на полу с собакой.

Я открыла глаза навстречу солнечному свету, пробивающемуся сквозь миленькие занавески цвета зеленой мяты. Я частично лежала на Хукере, его рука обнимала меня. И мне не хочется это признавать, но прикасаться к нему было приятно. Он все еще спал. Его глаза были закрыты, и светлые ресницы веером лежали на щеках, выделяясь на покрытом солнечным загаром и заросшем щетиной лице. Его рот был расслаблен, а тело дышало теплом и уютом. Было легко забыть о том, что он сволочь.