Луны Юпитера

Буду называть его Икс – как назвали бы героя в старомодном романе, претендующем на достоверность. В его фамилии действительно присутствует «икс», но я выбрала эту букву потому, что она, с моей точки зрения, ему подходит. В ней есть какая-то необузданность и скрытность. А кроме того, использование одной лишь буквы, избавляющей от упоминания имени, согласуется с той системой, которой я теперь частенько пользуюсь. Говорю себе: «Автобус на Бардон, номер 144», и перед глазами возникает целая череда эпизодов. Вижу все в подробностях: улицы, дома. Ла-Троуб-Террас в Паддингтоне. Школы – большие гостеприимные бунгало; букмекерские конторы; плюмерии, роняющие душистые восковые цветки-недотроги. На этом автобусе мы, прихватив с собой сетки для продуктов, четыре-пять раз ездили в центральные магазины: бакалею покупали в «Вулворте», мясо – в «Коулзе», шоколадки с имбирем и лакрицу – в кондитерской. Город построен в основном на скалистых утесах, обрамленных бухтами, поэтому имело полный смысл спуститься из людного, но полудикого пригорода в городской центр, к мутной реке и добродушной колониальной обшарпанности. За краткий промежуток времени все здесь стало на удивление родным и в то же время не похожим ни на одну знакомую местность. У нас было такое чувство, будто мы знаем всю подноготную своих попутчиц – домохозяек в панамах, будто знаем, что творится в облупившихся от солнца свайных домиках, возвышающихся над бухтами, знаем даже скрытые от глаз улочки. Это ощущение знакомства не навевало тоску, а, наоборот, восхищало; была в нем какая-то особенность, словно мы и сами не понимали, откуда оно взялось. Неспешно, с чувством идеальной надежности мы строили домашний уклад; такой надежности ни один из нас – по крайней мере, так мы твердили друг другу – не знал в законном браке и в более привычных обстоятельствах. Это был праздник легкости духа, но без праздности. Каждый день Икс отправлялся в университет, а я – в читальный зал городской библиотеки, где просматривала микрофильмы с подшивками старых газет.

Как-то раз я поехала в Тувонг – на кладбище, где собиралась отыскать несколько могил. В Канаде я не видела таких великолепных и вместе с тем запущенных кладбищ. На некоторых пышных белокаменных надгробьях читались удивительно непринужденные надписи: «Наша чудесная мамочка» или «Отличный парень». Я задумалась, какой из этого можно сделать вывод об австралийцах, а потом сказала себе, что мы, оказавшись в чужой стране, склонны во всем искать смысл, и решила обсудить это с Иксом.

Из кладбищенской конторы мне навстречу вышел смотритель. Оказалось, это молодой парень в шортах, с татуировкой парусника во всю грудь. Парусник назывался Australia Felix[24]. На одном предплечье с внутренней стороны – одалиска, а над ней – разноцветный воин. Другое предплечье украшали драконы и флаги. На тыльной стороне одной ладони была выколота карта Австралии, на тыльной стороне другой – созвездие Южный Крест. Разглядывать мужские ноги мне было неловко, но краем глаза я заметила, что по ним тянулись снизу вверх, подобно вертикальному комиксу, какие-то затейливые сценки и цветочные гирлянды, обрамляющие цепочку медальонов – по-моему, с женскими именами. Я постаралась все это запомнить, чтобы не отказать себе в удовольствии поделиться с Иксом.

Он тоже приносил домой много интересного: подслушанные в автобусе разговоры, необычные выражения, обнаруженные взаимосвязи.

Мы не боялись произносить слово «любовь». Над нами не довлела ни ответственность, ни тревога о будущем, была только свобода, щедрость, постоянная, но не назойливая восторженность. Мы не сомневались, что счастье наше заполнит собой то недолгое время, что на него отпущено. Единственное, за что мы себя упрекали, так это за лень. Подозревали, что будем себя ругать за упущенную возможность посетить Ботанический сад, чтобы полюбоваться цветущими лотосами, или хоть раз сходить вместе в кино; не сомневались, что вспомним еще многое, о чем не успели рассказать друг другу.

4