Луноликой матери девы

— Видела, видела! Своими глазами их вместе видела! От сдвоенной лиственницы уходили. Потому и звать их не стала, в пещеру пошли, думала. С нее спрашивай, не с меня!

— Не видела я Согдай, — хмуро отвечала Очи, и мы все поняли, что она не врет. — Я на утесе под склоном сидела, — добавила, хлюпая носом и потирая слезящиеся от ветра глаза.

— Но ведь я видела! Видела! — закричала пуще Ильдаза, но Камка перебила ее:

— Замолчи, курица! Верим тебе, только не Очи ты видела.

— Очи, Очи! Кто ж еще такой, как она? Ее не спутать!

— Лишь ее чол будет такой же, — ответила Камка.

Но Очи спокойно сказала:

— Не умею я их создавать. Как Аштара рассказала, пробовала, но не вышло. Только ей это, видно, дано.

— Не достаточно сильным желание твое было. Сейчас же ты очень хотела. Или нет, скажешь?

Темным опять стало лицо у Очи. Будто за узду, поневоле ее тянули. Нехотя отвечала:

— Да, думала.

— А про Согдай? Чтобы ее ээ-борзы отдать?

— Н… нет… не помню такого… Нет, не могла я… — Как баран, тяжелой головой Очи мотнула, но в глазах ее появился страх.

— Это глубокие были мысли. Но я вижу их у тебя, — сказала Камка.

Повисла тишина. Мне стало холодно, будто надуло в пещеру ветра. И тут словно до всех одна мысль дошла, и Ак-Дирьи истошно завопила:

— A-а, что же делать! Ээ-борзы Согдайку взяли! Живьем! Очи к ним Согдайку отправила!

— Молчи! — огрызнулась Камка. — Чолам нет хода в миры ээ!

Тут Очи вскочила и дернулась к выходу. Но Камка перехватила ее за руку.

— Раз по моей вине это случилось, мне ее искать! — крикнула Очи, выкручивая руку и пытаясь освободиться.

— Сейчас ее не глазами искать надо. Убирайтесь подальше, буду сама ее звать, — сказала Камка, быстро стала котел с огня снимать, а мы на нее, оцепенев, глядели. — Рты зашейте и тихо сидите. Куда я пойду, не следите, кого звать буду, не слушайте. Рано вам, и так слишком смелые стали.

Мы разошлись к стенам, а Камка села у огня и стала сзывать духов. Скоро своды наполнились ими. Медленно они кружили над ней, но не приближались. Ильдаза и Ак-Дирьи друг к дружке прижались, вокруг не смотрели, но я не могла оторвать глаз от мрачного кружения духов под сводом пещеры.

Только стала я замечать, что есть другие ээ, которые не к Камке, а к Очишке слетаются. Я тихонько подсела к ней:

— Зачем это делаешь? Думаешь, не заметит Камка?

— Не мешай, царевна, — отмахнулась Очи. — Мой чол Согдайку увел, мне ее находить. Камка меня долго еще в скорлупе держать будет, ей не нужен второй кам рядом! Отойди, Ал-Аштара.

Сказав так, она меня оттолкнула и продолжила. Мне не понравились ее слова. Тут заметила я рядом моего ээ.

— Очи власти хочет, силы хочет, — сказал он.

— Я боюсь за нее. Камка Согдай по имени искать будет, а Очи как?

— Она хочет от чола узнать, куда отвел деву. Смотри, Аштара: Очи давно с алчными духами общенья ищет, если согласятся сейчас взять жертву, которая сама к ним попала, что она ответит?

— Не посмеет отдать Согдай!

— Очи не жалеет людей. Пока мала ее сила, сама, как алчущий дух, ее кругом собирает.

— Но живого человека отдать духам! Я не верю, чтобы Очи на такое пошла!

В это время ээ с шумом наполняли пещеру: одних Камка посылала искать Согдай, других — Очи. Обе закатили глаза и сидели, как в обмороке.

— Я хочу следовать за Очи, — сказала я твердо. — Я не допущу ее к ээ-борзы.

— Будь по-твоему, — только и ответил мой ээ, и все потемнело передо мной.

Я тут же увидела, где блуждала Очи. Без верха и низа, без четырех направлений — голубоватое пространство, как бы теплым, густым костным клеем полное. В нем проплывали шары, как пузыри в кипящей воде. И Очи была в одном из них, и ее ээ — крылатая рысь — рядом. Я поплыла за ними.

Тут открылся берег желтого моря, над которым смрадные испарения не проходят. И прямо перед Очи вдруг упал на другую сторону мост. Тонкий, тоньше человеческого волоса. А на середине его, в таком же шаре-пузыре, — Согдай, бледная, как будто неживая. И я поняла, как и Очи в тот момент понимала: если отдаст она им Согдай сейчас, не рухнет мост, перейдет она в мир ээ-борзы духов и получит над ними власть.

Хотела я броситься к Очи и остановить ее, но все во мне слово оцепенело. И царь мой твердил: «Действуй, действуй, Ал-Аштара», — но я не могла сделать шага, поверить не могла, что отдаст живого человека алчным духам моя Очи.

А она колебалась. На берегу желтого моря стояла и не делала шаг. Я у царя спросила:

— В их ли власти уже Согдай?

— Нет. Жива пока дева. Но кружат вокруг алчные и не пустят других духов, чтобы имя прочесть и найти ее. А когда замерзнет, достанется им уже без воли Очи.

— Что может отвлечь от нее алчных?

— Только живая кровь.

— Хорошо, — я сказала и, сжавшись, вернулась в пещеру. Потом быстро, пока не заметил никто, выскочила вон, в бурю и ветер, поднялась на кручу, сжала в левой руке лезвие кинжала — и извлекла из кулака, разрезав кожу. Пусть идут, думала, малое пусть возьмут, но большого не получат.

Страха не было во мне. Сомнений не было. Лишь о том, что я вождь и жизнью своей, как учил отец, за людей отвечаю, — лишь об этом я помнила в тот момент.