Лунный зверь

Двигатель находился именно на том месте, где был оставлен первой ночью, напоминая надутую шину для небольшого широкого колеса, огромный сладкий серо — голубой пончик. Если забыть про фланцы и размеры, то сходство с пончиком было поразительным. Стенки его выгибались наружу от центрального отверстия; само же отверстие было только чуть меньше, чем у пончика такого размера. Но на этом сходство с чем-либо, известным Пендрейку, заканчивалось. Ничего непостижимее этого отверстия он в жизни не видел.

Диаметр его составлял примерно шесть дюймов. Внутренние стенки были гладкими, просвечивающимися и на вид не металлическими; а в самом центре плавал обрубок трубы. В буквальном смысле труба висела в пространстве, удерживаемая в этом положении силой, которая, похоже, не имела видимого источника.

Пендрейк сделал медленный глубокий вдох, взял молот и осторожно опустил его на выступающий конец трубы. Молот задрожал в руке, но он угрюмо превозмог пульсирующие иглы боли и продолжал давить. Труба завращалась, не поддаваясь. Молот задрожал сильнее от вибрации. Лицо Пендрейка перекосилось от боли, но рывком ему удалось высвободить инструмент.

Он терпеливо ожидал, когда его рука перестанет дрожать, потом резко ударил по выступающему краю трубы. Та ушла в глубь отверстия, выступив на девять дюймов с противоположной стороны двигателя. Он как бы начал играть в перекатывание шара. Точным движением Пендрейк ударил по трубе с противоположной стороны. Она с такой легкостью скользнула обратно, что целых одиннадцать дюймов выплыло наружу и только один дюйм остался в отверстии. Труба вращалась, словно ось в паровой турбине, но совершенно бесшумно.

Сжав губы, Пендрейк присел на корточки. Итак, двигатель не был совершенным. Та легкость, с которой труба и до того кусок дерева были затянуты внутрь, а потом вытолкнуты наружу, указывала на то, что ему потребуется привод или еще что-нибудь вроде того. Что-нибудь устойчивое к высоким скоростям и большим нагрузкам. Пендрейк медленно поднялся на ноги. Он определился с дальнейшими действиями. Он подтащил к двигателю устройство, которое было построено в магазине по продаже инструментов. Понадобилось несколько минут, чтобы зажимное устройство оказалось на нужной высоте. Но он был терпелив.

В конце концов ему удалось привести в действие рычаг управления. Завороженно он наблюдал, как сошлись вместе две половинки колеса, сомкнулись на дюймовой трубе и начали вращаться. Его всего охватило ощущение радости. Подобного удовлетворения он не испытывал за эти три последние года. Пендрейк осторожно потянул зажимной механизм, пытаясь подтащить его по полу к себе. Тот не сдвинулся с места. Он нахмурил брови. У него возникло ощущение, что машина слишком тяжела для того, чтобы реагировать на легкое подталкивание. Тут требовалась вся мускульная сила, на которую он был способен. Успокоив себя этой мыслью, он снова попытался подтащить машину, уже с большими усилиями.

Впоследствии он вспомнил, как бросился к двери, пытаясь убраться от греха подальше. Перед его глазами стояли гвозди, выползшие из пола в тот момент, когда двигатель начал опрокидываться на него. В следующий миг двигатель поднялся, совсем немного, и замер совершенно непостижимым образом прямо над полом. Несколько секунд он медленно вращался там, словно пропеллер, а потом тяжело рухнул на зажимное устройство.

С оглушающим треском разломились деревянные доски. Находившееся внизу бетонное основание — первоначальный пол гаража — начало со скрежетом разлетаться в сторону по мере того, как в него со скоростью в четырнадцать сотен оборотов в минуту стало вгрызаться зажимное устройство. Во все разламывающих объятиях смерти душераздирающе визжал раздираемый на куски металл. Объятый ужасом Пендрейк на несколько секунд оказался в чудовищном окружении этих ужасных звуков, пыли, мечущихся обломков бетона и металла.

А потом на сцену, подобно ночи, следующей после дня сражения, вползла тишина, напряженная, неестественная тишина. На дрожащем боку Денди появилось кровавое пятно — в это место вонзился какой-то обломок. Пендрейк стоял, пытаясь успокоить дрожащую лошадь и оценить масштабы разрушения. Он видел, что двигатель все еще лежит на боку, явно незатронутый своим собственным бешенством, — блестящая, серо-голубая штуковина, залитая светом непостижимым образом как уцелевшей электрической лампочки.

Потребовалось полчаса, чтобы собрать все кусочки того, что некогда было зажимным устройством. Потом он все детали отнес в дом. Итак, его первый настоящий эксперимент с этой машиной завершен. «Успешно», — решил он.

Джим Пендрейк сидел на кухне и смотрел. Медленно бежали минуты. А снаружи не было никакого движения. Наконец Пендрейк вздохнул. Было ясно, что никто не заметил катастрофы, случившейся в его гараже. А если кто и заметил, то отнюдь не страдал любопытством. Двигатель по-прежнему пребывал в безопасности.