Лунный зверь

К утру А-кам добрался до возвышенности, за которой раздавался неумолчный грохот. Молодой лис взобрался на вершину холма, взглянул вниз и, к изумлению своему, увидел шоссе, по которому сплошной лентой мчались машины. Точнее, то были целых два шоссе, и по каждому автомобили шли в три потока. Подобная картина отнюдь не показалась молодому лису привлекательной. Он заметил, что над шоссе кружатся вороны, — улучив момент, эти бесшабашные твари спускались вниз и хватали ханыров, распластавшихся на асфальте. Скорее всего при жизни эти ханыры были слишком упрямы — они не захотели изменять проторенным предками тропам даже после того, как асфальтовая река затопила их древние пути. Верность старым привычкам оказалась для некоторых зверей дороже жизни. Не дело сворачивать с троп, которыми ходили их отцы и деды, полагали они. Ну а если на тропе поджидает смерть, значит, так тому и быть.

Те птицы, что не отваживались спускаться за ханырами, искали червей на обочине, поросшей жесткой чахлой травой. Здесь, на открытом месте, ястребам не составляло труда различить маленьких зверюшек, спешивших по своим надобностям. Пару раз А-кам заметил, как ястреб камнем упал на землю и мгновение спустя взмыл в воздух с добычей в когтях.

Бешеная автомобильная река испугала лиса, и он повернул прочь, решив обойти ее стороной.

Весь следующий день он провел у озера — этот водоем идеально правильной формы, с гладкими, ровными берегами, мало походил на создание природы. Из воды торчали голые деревья, напоминающие костлявые руки, протянутые к облакам. А-кам сам не знал, почему решил, что необычное озеро выкопали люди. Правда, вокруг было подозрительно тихо, словно жизнь замерла навек. Даже ветер не шевелил застывшей водной глади. Не занесло ли его, чего доброго, в Никуда, с содроганием подумал молодой лис. Судя по тому, что ему довелось слышать, в этом проклятом Никуда все погружено в мертвое безмолвие, деревья и травы молчаливы, точно каменные, а темная вода не знает ни волн, ни ряби. Лишь туманная дымка поднимается над островками грязи и тины.

А-кам попил из озера, но у воды оказался отвратительный пыльный вкус, и она не утолила, а лишь разожгла его жажду.

Когда стемнело, молодой лис продолжил путь.

Он наткнулся еще на одну дорогу, тоже асфальтированную, но более спокойную, и потрусил вдоль обочины, не обращая внимания на пролетающие мимо машины. Дорога проходила через деревню, но А-кам благополучно миновал этот рискованный участок, не столкнувшись ни с людьми, ни с собаками. Инстинкт подсказывал ему, что он движется в верном направлении. Когда он почувствует, что до дома недалеко, решил А-кам, он спросит дорогу у кого-нибудь из местных лис. Правда, он понятия не имел, про что именно спрашивать, как называется его живопырка. Но А-кам питал твердую уверенность: стоит ему упомянуть про О-ха и Камио, и всякий сразу скажет: «Да, конечно, знаю. Взберешься вон на тот холм, увидишь внизу небольшое болотце. Переправишься через него и окажешься в той живопырке, где живут твои родители».

Когда утренние лучи позолотили землю, молодой лис добрался до придорожного коттеджа. В саду он заметил невысокий сарай. Уютная крыша сарая так и манила отдохнуть, и А-кам, не долго думая, вскарабкался на нее и улегся. Вскоре он уснул, пригревшись на осеннем солнышке, а Запасай ласково теребил его мех.

Разбудил А-кама дождь, внезапно хлынувший как из ведра. Было около полудня. Лис встряхнулся, слез с крыши и направился к обочине. Вдоль дороги тянулась глубокая канава, он спустился в нее и отправился дальше, на ходу утоляя голод червями, улитками, жуками — словом, всем, что подвернется. Дождь был холодный, все вокруг пропиталось влагой. Лис то и дело вздрагивал от озноба, голова его вновь закружилась. Он чувствовал: у него начинается лихорадка.

Вскоре он окончательно выбился из сил и вынужден был остановиться и прилечь под кустом боярышника.

Возможно, дождь, приглушивший все звуки и запахи, был виноват в том, что А-кам не заметил приближения человека. Он понял, что попал в переделку, лишь когда две цепкие руки схватили его и подняли. Лис извернулся и вцепился человеку в палец. Тот разразился визгливым лаем и выпустил свою добычу. А-кам, донельзя рассерженный, бросился наутек. Оглянувшись, он различил, как человек зализывает прокушенный палец. Вид у него был ошарашенный. Потом все расплылось у лиса перед глазами, и недвижный человек слился с окружающим пейзажем.

Наверное, человек вышел не на охоту, пришло на ум А-каму. Он просто направлялся по своим надобностям и, заметив зверя, лежащего на земле под проливным дождем, счел его мертвым.

Меж тем ливень расходился пуще и пуще. Земля превратилась в кашу, идти с каждым шагом становилось все труднее. С морды лиса ручьями стекала вода, заливая глаза и ноздри. Он ежеминутно по брюхо проваливался в холодные лужи, на лапы его налипли комья грязи. В струях дождя растворились все ароматы, за исключением запахов влажной почвы и травы. К тому же лис почти ничего не видел.