— А разве ты предаешься воспоминаниям? — возразила Миц. — Ты же все придумываешь. Конечно, правда в твоих словах тоже есть, но ты обожаешь все приукрашивать. Помнишь, ты рассказывал нам о драке с А-магиром. Говорил, то была битва не на жизнь, а на смерть. Вы, мол, сражались из-за О-ха, и наградой победителю служило право обладать нашей матерью. О-ха потом тоже об этом рассказывала. Похоже, на самом деле все было не так впечатляюще.
О-ха пристально взглянула на Камио, и лис, смущенно потупившись, заерзал на месте.
— Наверное, О-ха была точнее. Но подумай сама — что проку в воспоминаниях, если ты не можешь превратить их в занятную историю? — быстро нашелся Камио. — Помнить — дело не хитрое. А вот рассказать то, что с тобой было, так чтобы всем стало интересно, — это дано не всякому. Вот, к примеру, помню времена, когда мы с твоей матерью…
Так миновала ночь — лисы тревожно прислушивались, надеясь, что никто не нарушит тишины этих глухих часов. Все трое знали: пока риджбек на свободе, их жизнь в опасности. Несомненно, пес-убийца вырвался для того, чтобы разделаться с О-ха и ее семьей. При малейшем шуме лисы вздрагивали и настораживались. Если Сейбр окажется поблизости от свалки — а скитаясь по городу, он рано или поздно обязательно забредет сюда, — он учует О-ха, и тогда им не спастись.
Поутру О-ха покинула свалку, чтобы немного оглядеться вокруг. Она соблюдала осторожность и не отходила далеко от дыры в заборе. Лисица втянула носом воздух, но ей не удалось определить, ощущается ли в дуновении ветра запах Сейбра. О-ха слишком долго просидела на свалке безвылазно, и в ноздрях у нее застоялся запах ржавого металла, от которого невозможно было избавиться сразу. Запаха своего сына-альбиноса лисица тоже не почуяла.
Она понуро вернулась к своим.
— Еще денек подождем здесь, — сказала она Камио. — Думаю, сегодня люди наверняка поймают Сейбра. Не позволят они ему вечно рыскать по улицам, нагонять страх на весь город. А потом пойдем искать А-сака. Кто знает, далеко он отсюда или нет. Во всяком случае, я должна сама убедиться, что мой сын в безопасности. Иначе мне не будет покоя.
— Так и сделаем, — согласился Камио. — Разумнее не придумаешь.
Вскоре выяснилось, что лисы не зря готовились в ближайшие дни покинуть свалку. Утром там появилась какая-то машина, которая резала обломки на аккуратные куски. Двор наполнился оглушительным лязгом и скрежетом металла. Груды хлама таяли на глазах, и лисы боялись, что машина доберется до их жилища уже через пару часов.
Шум поначалу казался им невыносимым, но постепенно они к нему притерпелись, а к полудню стало ясно, что чудище пожирает железный хлам медленнее, чем они думали. В запасе у них еще оставалось немного времени.
Солнце припекало все сильнее, лужи высохли, от земли и от влажного металла исходил пар. Лисы, чтобы разогнать тоску, принялись тщательно облизывать друг друга, — неряхи во всем, что касается жилища, они очень пекутся о собственной чистоте. Но время тянулось томительно медленно.
ГЛАВА 26
А-сак покинул
Добравшись до реки, А-сак двинулся вдоль дамбы на запад и через несколько часов добрался до моста. По пути он выследил в траве куропатку, в несколько скачков настиг ее и умертвил своими острыми челюстями. Наевшись досыта, молодой лис припрятал остатки злополучной птицы под бревном и отправился дальше.
Теперь А-сак двигался на восток, вдоль дамбы, что тянулась по другой стороне реки. По дороге ему встретилась свалка, служившая приютом двум лисьим семействам и нескольким стаям чаек. То была свалка отбросов, а не железного лома, и там стояла такая вонь, что А-сак едва не задохнулся. Чайки, завидев лиса, поднялись в воздух и принялись кружить над чужаком. Птицы в большинстве своем тоже были молоды и еще не успели сменить оперение, но держались на крыльях уверенно.
— Вам нечего меня бояться, — крикнул лис, задрав голову. — Убирайтесь!