Лунный вариант

Тугими непослушными пальцами Алексей скатал хлебный шарик, как это делал когда-то в детстве, с наигранной беззаботностью сунул его в рот.

— Тебе под большим секретом скажу: к Луне, мама.

— К Луне? — Она прижала к груди сухонькие ладони и даже потемнела в лице. — Так… далеко?

— Да, мама.

— Сыночек! Ты же станешь одной маленькой песчинкой среди звезд!

— Очевидно, стану.

— Сколько до нее, до Луны-то, будет?

— Около четырехсот тысяч километров, — засмеялся Алексей.

— Господи, как страшно! — приглушенно воскликнула Алена Дмитриевна и даже перекрестилась, хотя никогда не ходила в церковь. — Это правда?

— Я же сказал, мама. Под самым большим секретом сказал.

Алена Дмитриевна встала из-за стола, потому что кусок уже не шел ей в рот, и беспокойными шагами заходила по комнате.

— Алеша, сынок., почему же тебя так далеко? Ну, летал бы, как все другие космонавты, на пятьсот, ну на тысячу верст, в крайнем случае, чтобы всегда под боком она была, Земля-матушка.

— Не могу, — улыбнулся Алексей. — Какое задание доверят, такое и выполню. А о таком я давно мечтал.

Мать еще говорила, ужасалась, но Алексей уже видел, как испуг и растерянность гаснут в ее взгляде, уступая место откровенному восхищению. Да и какая бы русская мать не совладала с волнением и тревогой и не стала бы восхищенно смотреть на родного сына, узнав, что ему первому на всей большой Земле доверяют лететь к Луне.

— Что еще ты мне пожелаешь? — спросил Алексей.

Лицо матери стало строгим. Она остановилась посередине комнаты.

— Пожелаю, сынок. Обязательно пожелаю. Я знаю, что корабль, на котором ты полетишь, умные головы придумали. И назад ты на нем возвратишься, раз тебя запускают. Так вот, когда вернешься, не отрывайся от Земли, всегда помни, что это она тебя сделала человеком.

— А разве есть космонавты, забывшие об этом?

— Всякое случается, сынок, — ответила она уклончиво и повторила свою любимую фразу: — Доброе сердце у тебя, сынок. Смотри не попорть его, сбереги для людей. — Подумала и прибавила: — А особенно остерегайся похвал и почестей. Другому они так голову кружат, что он замечать простых людей перестает.

— Что ты, мама! — испуганно огляделся Алексей по сторонам, словно кто-то чужой и нежелательный мог их в эту минуту подслушать. — Да разве со мной такое может случиться! Стыд и позор был бы!

32

В конце месяца Горелова вызвал генерал Мочалов и приказал собираться на космодром. Это была минута, на первый взгляд лишенная неожиданности, и все же он вздрогнул от волнения.

Вглядываясь в посеревшее лицо генерала, Горелов заметил:

— Устали вы, Сергей Степанович. Достается в эти дни. Вот и синие дужки под глазами залегли.

— Ладно, ладно, — мягко остановил командир отряда и положил ладонь на прохладный глобус Луны. — Не мне же, а вам выходить на окололунную орбиту. Проживу и с дужками. К тому же не люблю, когда меня начинают жалеть. Вы-то как?

— Вам лучше знать, — слукавил Горелов. — Космические наши эскулапы вам чаще о моем здоровье рапортуют.

Мочалов подумал, припоминая, и облегченно улыбнулся:

— Как будто злых доносов за последнее время на вас не поступало. Да и ваш дублер Субботин в отличной форме. Одна беда, ваше настроение пока что никакие самописцы не фиксируют. Вы не находите?

— Нет, — решительно возразил космонавт. — По-моему, станет попросту очень скучно жить на свете, если появятся самописцы, способные фиксировать настроение и чувства человека. Даже начальника своего мысленно обругать воздержишься, если он тебе насолил. Придешь домой, а жена тебе раз под бок. Датчики на теле укрепит, штепсель — в розетку. А потом все это — на экран какой-нибудь. Поползут строчки, а она по ним станет выводы делать, любишь ее или не любишь, о ней думал или о другой. Чего же хорошего?

Мочалов оживился и крутанул глобус. Под его указательным пальцем проплыло Море дождей и кромка Моря ясности. На каком-то тупоголовом кратере палец неподвижно застыл. Глаза генерала молодо и задорно посмотрели на собеседника из-под густых с проседью бровей:

— Да вам ведь, Алексей Павлович, это еще не грозит. Вы же человек от супружеского контроля свободный.

— Уже грозит, Сергей Степанович, — весело подтвердил Горелов и поднял на командира посветлевшие счастливые глаза. После того как их отношения с Лидией для многих в отряде перестали быть тайной, он радовался каждому вопросу и каждой шутке, хотя бы косвенно их затрагивавшей. Мочалов это прекрасно улавливал.

— Как, разве уже состоялась свадьба? — с притворной строгостью воскликнул он. — Космонавт Горелов женится, а командир отряда ничего не знает? Хо-ро-шо!

— Свадьба еще не состоялась, но это не имеет значения, — признался Горелов. — Все равно мы уже муж и жена. А что касается свадьбы, так она — после моего возвращения с орбиты. И вам не миновать, Сергей Степанович, роли посаженого отца. Какая же свадьба может обойтись без генерала в наш двадцатый атомно-космический век!

— Что же, Алексей Павлович, не откажусь от такой должности. А сейчас какие-нибудь личные просьбы есть?

— Есть, товарищ генерал.

— Я вас слушаю.

Алексей пошевелился в мягком кресле.