Ветер, дующий в лицо, не дает вздохнуть. Волосы трепещут на ветру одним серебряным полотнищем. И резкие порывы доносят ощущение свободы…
С легким стуком и этот рунный камень лег на пол.
Следующая стихия — земля. Искры зеленые, чуть отдающие в хвойный цвет.
Запах листвы и леса. Трава, гнущаяся к земле. Цветы…
Стихия пятая. Разум. Нет ощущений, кроме легкой досады. Я достала следующий камень.
Солнце. Яркие золотые сполохи, заставляющие глаза немного слезиться. Ослепительные лучики расходятся от руны этой стихии во все стороны, и даже рукой я чувствую легкое тепло.
Тепло на лице, лучи гладят его, словно родной ладонью.
И, наконец, последняя стихия. Лунная, доставившая мне столько хлопот около недели назад. Серебро пляшет на сером, почти сливаясь с ним. И столько эмоций, столько чувств ассоциируется с каждой, даже самой маленькой искрой. Ведь это — отражение моей души, маленькая частица меня, заключенная в руну. Но сейчас ко всем ощущениям примешивается еще и легкая боль. Горечь. Пустота.
Я поднялась с корточек, выпрямилась и потерла чуть затекшую поясницу. Достала из рукава тонкий стилет, почти близнец того, что удерживал прическу, и встала в центр круга. Снова кровь, снова резкие слова… а в следующую секунду для меня перестал существовать реальный мир.
Та Сторона, как всегда, холодна. Но сейчас, когда со смерти Иллестора прошло еще так мало времени, это место меня еще и немного пугает. Мне слышится отголосок орлиного крика, отражающийся от стен. При желании я даже могу найти оборотня среди душ.
Но мне не хочется этого, иначе я все-таки дам волю эмоциям.
Снова ноги ступают по дорожке, и снова я направляюсь к Чертогу. Он, как всегда, величественен и мрачен. И так же, как и всегда, колонны увиты голубыми цветами. И снова Хозяйка заменяет отсутствующего мужа. Впрочем, сейчас мне все равно, к кому обращаться.
— Дитя… — она улыбается так мягко, что я почти верю в искренность этой улыбки. С другой стороны, зачем Хозяйке лгать? — Ты опять пришла?
— Ты ведь знаешь, зачем я здесь, — я чуть склоняю голову. Волосы, сдерживаемые стилетом, не рассыпаются по плечам, и мне становится даже немного не по себе без щекочущих шею прядей. — Ты всегда знаешь, зачем я прихожу.
— Знаю, — легкий кивок, и женщина оказывается на ступенях, недалеко от меня.
— Тогда помоги мне, — я смотрю Хозяйке в лицо. Прямо в голубые глаза, по краю словно бы подернутые изморозью. Как инеем… Я чуть горько усмехнулась, зная, что около рта сейчас возникли неглубокие, но все же складки. В двадцать два года…
— Ты идешь путем мести… Уверена, что хочешь этого? — от проницательного, видящего меня насквозь взора становится немного не по себе. Но я лишь передергиваю плечами и успокаиваюсь.
Все ведь хорошо.
— Уверена. Такое не прощают никому и никогда.
— А ты вообще… умеешь прощать?
Вопрос хороший, и если бы я знала на него ответ…
Ведь смогла однажды, забыла, простила… Стоп. Ключевое слово — забыла.