Лунный путь

Все стены, за исключением одной, где самой стены не было видно из-за огромного числа окон, были расписаны фресками, изображающими виды искусства, причем фрески были не мертвыми, а «живыми». Нет, фигуры на них не двигались, просто время от времени изображение фрески менялось, и там, где только что были нарисованы музыканты, появлялись танцоры или художники. Уже само по себе это зрелище завораживало. Освещалось помещение чем угодно, но только не свечами, они не дают такого ровного света. Магическое освещение? Если и да, то я не знаю, какого рода, поскольку магический свет обычно предстает в виде огненных сгустков, которых здесь не было ни одного. Да и глаза свет не резал, как бывает еще в одном случае магического освещения.

На небольшом возвышении играли музыканты, по залу кружились в танце десятки счастливых и довольных всем пар. Я отметила, что моя наряд уж слишком выделяется от толпы — мало того, что я не увидела ни одной женщины в платье с рукавами, длиннее локтя, так еще и светло-сиреневая ткань выделялась на общем фоне красных, белых, голубых и зеленых тонов.

Пожалуй, мы с Мьолленом, отличающимся от остальных в первую очередь цветом волос и глаз, являлись самой заметной, после Дуэта, парой в зале. И я почувствовала себя на редкость неуютно, когда при входе в залу поймала на себе, самое меньшее, с полсотни взглядов. Впрочем… я же пришла веселиться, а значит, ничто не должно отвлекать меня от этого.

Поприветствовав Дуэт еле заметным кивком и вызвав тем самым возмущенный шепот за спиной, мы отошли к распахнутому окну, ожидая окончания мелодии. Мне хотелось танцевать, но я не знала этого ритма. Танец, в котором скользили пары, был мне совершенно незнаком. Мьоллену, судя по всему тоже. Кстати, я оказалась права: еще только появившись на празднике, алед уже сумел приковать к себе несколько заинтересованных женских взглядов. Я усмехнулась, прекрасно зная, как действует внешность этого мужчины на многих представительниц женского пола и какие инстинкты в них пробуждает. Знала также и то, что в лучшем случае алед забудет о женщине, с которой провел ночь, на вторые сутки. В худшем — утром не вспомнит ее имя. Мьоллен вообще как-то странно относился к женщинам. Нельзя сказать, чтобы он их не любил, просто… он никогда не утруждал себя тем, чтобы им понравиться. Никогда ни за кем не бегал, никогда ни за кем не ухаживал… никогда сам никого не тянул в постель. Он вел себя так, будто у него есть одна большая любовь всей жизни, и только для нее он будет делать что угодно, а остальных воспринимает как приятное развлечение на одну ночь. Вот только я никогда не видела этой женщины, да и сам алед никогда не распространялся на эту тему, а если я начинала расспрашивать, умело увиливал от беседы. Может быть, конечно, эта женщина давно уже умерла… но назвать Мьоллена убитым горем было сложно.

Музыканты остановились на несколько секунд, а затем заиграли новую мелодию. Мьоллен оживился, отвлекаясь от рассматривания залы, и повернулся ко мне. Протянул руку с неизменными кольцами на пальцах.

— Потанцуем?

— Почему бы и нет? — в ответ я протянула свою. Наши пальцы переплелись, и мы влились в толпу танцующих. Впрочем нет, не в толпу. В группу.

Люблю я танцы, очень люблю. Даже незнакомые. Впрочем, ритм этой музыки был мне знаком, и мне вдруг стало совершенно наплевать на то, что танцев, которые танцуют в Аллотаре, здесь в глаза не видели. Значит, увидят. Проблема была в том, что танец, который я хотела сейчас станцевать с Мьолленом, мой самый любимый танец, идеально вписывающийся в ритм, был настолько откровенен, что мне плохо представлялась реакция всех присутствующих здесь на него. Однако нравы в этом мире, пожалуй, архаичными не назовешь, так что… попробовать можно.

— Что будем танцевать? — поинтересовался Мьоллен, знающий, как и я, несколько видов танца на этот ритм.

— Давай тиэле-илер-тай, — усмехнулась я. Мьоллен приподнял бровь, и, судя по его лицу, в голове аледа пронеслись те же мысли, что и в моей несколько секунд назад.

— Хорошо, — согласился он. Мы вышли на середину круга, поразив всех своими самоуверенностью и нахальством. Впрочем, оркестр подбодрил нас. Я встала, Мьоллен тенью возник у меня за спиной. Одна мужская рука легла на талию, вторая накрыла ладонью мою руку. По шее пробежало теплое дыхание, и алед шепнул мне на ухо. — Мы рискуем репутацией в глазах этих людей.

— Ну и к призраку ее, — шепнула я в ответ, улыбаясь. — Будь что будет.

Мы закружились в танце среди остальных пар. Хотя нет, сказать, закружились, значит — солгать. Шаг, поворот, разворот… музыка подхватила нас на свои волны, позволив отдаться ей. Мы кружили по залу, не обращая внимания ни на что — ни на вытягивающиеся лица людей, ни на шепоток, лавиной прошедший по толпе, ни на десятки пристальных взглядов, буравящих нас. Краем глаза я все-таки поймала один взгляд и прочла в нем то, чего никак не ожидала. Во взгляде было восхищение.