Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила

– Не надо мелодрам. Я не утверждал ничего подобного. Она умерла естественной смертью.

– Мелодрама! Кто бы говорил! Уж никак не вы, с вашими подземными темницами, вишневоглазой красоткой и маскарадным шутом наверху. Он что, специализируется на поставке живого товара в бордели? Как же, естественной смертью! – сердито бросила я. – Говорите конкретно. От чего она умерла и когда?

– Я не собираюсь отвечать на вопросы, – натянуто заявил Летман. – Ее врачом был доктор Графтон, пусть он и объясняет.

– Объяснит, никуда не денется, – заверила я.

Летман сделал несколько шагов к двери, но при моих словах вдруг остановился и обернулся ко мне. Свет снова падал на его лицо. На нем были написаны изумление, испуг, даже тревога. Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то, но передумал и промолчал. Мне подумалось, что раздраженный тон Летмана под стать его издерганному виду: мешки под глазами говорили о том, что он не высыпается, на щеках появились морщины, которых я раньше не замечала, морщины, совершенно неестественные для его возраста. Чего раньше определенно не было на его лице, так это синяка в углу рта и отвратительного багрового рубца, похожего на царапину; он пересекал его щеку от скулы до уха. Едва я задумалась о том, что бы это значило, как услышала торопливый, язвительный голос Халиды:

– Не позволяй ей так с тобой разговаривать. Ты здесь хозяин.

– Оно и видно, – засмеялась я. – Для начала расскажите, кто вас так избил. И по-вашему, это я в беде, а не вы? Что ж, поживем – увидим. А теперь слушайте. Заверяю вас, что в ваших же интересах подчиниться и без промедления отпустить меня. Это смягчит вашу вину. Я хочу уйти отсюда. И немедленно.

Летман порывисто вздохнул, то ли от злости, то ли от мучительного усилия овладеть собой. Его голос был нарочито бесстрастным, словно он с трудом держал себя в руках.

– Еще бы не хотелось. Но вы все равно останетесь. Позже к вам зайдет доктор Графтон.

– Пусть зайдет сейчас же. После того, как я умоюсь. И, кроме того, пусть мне вернут сумочку.

– Вот она, возле кровати. А теперь хватит дурить. Уясните наконец, что вы должны делать так, как вам говорят. Халида принесла вам поесть. Мы вас оставим, и, если у вас есть хоть капля рассудка, вы должны без шума позавтракать. Если будете вести себя хорошо, вам не причинят вреда. Спасибо, Халида.

– Не нужен мне ваш чертов завтрак! – заорала я. – И вообще, перестаньте валять дурака и отведите меня в ванную!

– Позже.

Халида скользнула к дверям следом за ним, напоследок окатив меня таким уничижительным взглядом, что мне захотелось влепить ей пощечину. Джон Летман тоже вышел и хотел закрыть дверь.

Я вскочила.

– Не будьте таким болваном, мистер Летман, – громко крикнула я. – Мне нужно в туалет. Понятно? В туалет, в уборную, в клозет… Мне что, по слогам произнести?

– Ах да.

Летман остановился в дверях, и я с удовольствием подметила, что он снова сбит с толку. Он, без сомнения, ожидал, что я закачу ему сцену в духе фильма ужасов, со слезами ярости и страха, и подготовился именно к такому сценарию. Однако такое вторжение прозаической реальности в ситуацию из готического романа совершенно выбило его из колеи. Помолчав, он неуклюже произнес:

– Гм, ладно. Пойдемте. Но не пытайтесь ничего затевать. Вам это не поможет.

– «И не пытайтесь звать на помощь, это вам не поможет, потому что, стоит мне хлопнуть в ладоши, и в тот же миг явится сотня стражников-нубийцев?» – закончила я за него угрозу с таким презрением, что он испуганно заморгал глазами, а с меня слетели последние остатки ложной стыдливости. – Хватит валять дурака, о предводитель правоверных, отведите меня в уборную.

Летман не ответил. Я снова засмеялась и вышла вслед за ним. Мой триумфальный исход был подпорчен тем, что в полумраке я споткнулась о выбоину в каменном полу, к тому же после наркотического сна у меня кружилась голова. Он поддержал меня за локоть, и я подавила острое желание стряхнуть его руку. Во-первых, потому, что я в самом деле не могла идти без посторонней помощи; во-вторых, раз уж он, по-видимому, все равно упорно собирается цепляться за меня, то я, по крайней мере, могу взять реванш за свое унижение, истолковав его жест как проявление заботливости. Поэтому я поблагодарила Летмана и позволила под руку вывести себя из комнаты. Не знаю, шла ли за нами Халида; я даже не взглянула в ее сторону.

Я не ошибалась. Это был тот самый коридор, что проходил под озером, а моя камера помещалась в одной из запертых кладовых. У стены за дверью по-прежнему лежала груда жестяных банок. Джон Летман повел меня вверх по лестнице, ведущей в покои тетушки Гарриет. Когда мы добрались до тяжелого занавеса, преграждавшего путь, и Летман откинул его, я увидела кровать и ахнула от изумления.

– Не притворяйтесь, что дорога вам незнакома, – язвительно проговорил Летман.

– Ничуть я не притворяюсь, – огрызнулась я.