Лунные прядильщицы

Конечно, Стратос нас увидел. Но, хотя он нам этим и помогал, он вынужден был идти с фонарями. Когда лодка достигла места высадки, он включил их, и я услышала, что Лэмбис хмыкнул с удовлетворением. Стратос приглу­шил мотор, и лодка вдруг резко потеряла скорость, сколь­зя вдоль скал. Я увидела его, фигуру моего ночного кошмара, с веревкой в одной руке, багром в другой, между фонарями. Затем его лодка «поцеловала» камень, задре­безжала от прикосновения к каменной платформе, багор взметнулся и задержал ее. Стратос мельком оглянулся и вроде бы заколебался. Огни погасли.

«Готов?» – голос Лэмбиса был почти не слышен, но он донесся до меня, словно крик.

«Все в порядке», – сказал Марк.

Конечно, они втроем много раз причаливали. На сей раз это была тяжелая высадка, торопливая и в полу­тьме, и все же удивительно ловкая. Мотор ненадолго ускорил обороты и замолк. Каяк прыгнул вперед, затор­мозил у причалившей лодки, используя ее, как аморти­затор. Бедная «Психея» со скрипом пристала к скале, наш каяк задел ее бок. Лодка была пуста. Стратос уже был на берегу. Я увидела его, когда он моментально попал в свет наших прыгающих фонарей. Он склонился, чтобы обвить веревку вокруг столба. Марк прыжком очутился рядом с ним.

Когда критянин оглянулся, чтобы посмотреть в лицо вызывающему на бой, Марк его ударил. Удар прозвучал отвратительно громко, и Стратос отшатнулся назад. Марк прыгнул на него, и затем они уже не были видны. Пара азартных, ругающихся теней, где-то в благоухаю­щей темноте под тамарисками.

Лэмбис бросился мимо меня, чтобы тоже прыгнуть на берег. Колин сказал торопливо: «Эй ты, привяжи ее», – сунул мне в руку веревку и прыгнул за Лэмбисом, бросился через гравий в темноту. Такого шума на этом острове не было лет сто. Столы с силой разлетались, летали стулья, кто-то голосил, лаяли собаки, кукарека­ли петухи, кричал Стратос, что-то вопил Колин. А затем откуда-то закричала женщина, пронзительно и испуган­но. Возвращение Стратоса домой не могло бы быть более гласным, если бы его даже ждали телевизионные каме­ры и духовой оркестр.

В отеле вспыхнул свет.

Я слышала галдеж других звуков, теперь на улице, бег, шаги, голоса мужчин, любопытные и возбужден­ные. Они несли огни…

Вдруг я поняла, что каяк со мной на борту отплывает от берега. Дрожа, как лист, от холода, нервного напряже­ния и реакции, я все-таки умудрилась найти багор, с его помощью причалила и выползла на скалу. Я с трудом встала на колени и начала обвивать веревку вокруг столба. Помню, делала я это очень тщательно, словно наша безопасность целиком зависела от того, насколько добросовестно я обвяжу веревку вокруг металла. Четы­ре, пять, шесть тщательных витков… и, полагаю, что я даже пыталась важно завязать ее в узлы… и все время вытягиваясь посмотреть, что же происходит там, под тамарисками, когда рукопашная схватка в тени стала слабее, и свет в отеле снова погас.

Легкие шаги. Я услышала бодрую поступь по гравию, затем увидела, что по камням ко мне быстро идет мужчина, прячась в тени. Мерцание фонаря осветило его. Тони. Я прямо на его пути, сидела оцепенело и держала веревку. Даже не помню, испугалась ли я, но даже если бы испугалась, сомневаюсь, смогла бы я двинуться. Должно быть, у него было оружие, но он не прикоснулся и не направился ко мне. Просто прыгнул через меня, так легко, что я стала искать у него при­зрачные крылья. «Простите, дорогая». Его голос был быстр и высок, и он только слегка задыхался. Еще один прыжок перенес его на безумно бьющуюся о скалы «Психею». Раздался резкий толчок, когда он перерезал веревку, яростно заработал мотор, и «Психея» понеслась от скалы так быстро, что, должно быть, набрала воды. «…Самое время уходить. – Я очень отчетливо слышала легкий привлекательный голос: – Такая грубая компа­ния…»

Огни, крики мужчин и свалка придвинулись ко мне.

Марк. По рубашке расплывается пятно. Зашатался от удара, перелетел через стул, который полетел вместе с ним на землю. Стратос целился ему в голову, когда Лэмбис, налетев из груды металлических столов, сбил его с ног. И затем они оба закружились, полетела мебель сквозь туман тамарисковых ветвей, и они схватились за ствол дерева. С грохотом полетели горшки с гвоздика­ми. Стратос, который должен был знать даже в полу­тьме помехи на собственной территории, отклонился, но горшок ударил Лэмбиса по ногам как раз в тот момент, когда критянин наконец вытащил нож. Лэмбис насту­пил на летящий горшок, промахнулся, и полетел вниз вместе с гвоздиками, отчаянно ругаясь. Марк опять на ногах, шатаясь, идет вперед сквозь груду сломанных стульев, а за ним толпа теней кружится и энергично отвечает на крики Лэмбиса, хотя и действует вслепую.

Стратос не ждал. Должно быть, он видел Тони, слы­шал шум мотора «Психеи» и думал, что лодка готова и ждет. Он разгреб мощной рукой ветки тамариска и с ножом наготове бросился к морю.