Лунные капли во флаконе

   - Это сделала ты! Зачем? - без страха она смотрит прямо в глубокие черные глаза, сверлящие ее взглядом.

   - Как трагично! И как патетично, - Элинор поводит плечиком. - Он чудесный мальчик... был. И мне даже жаль его.

   - Эта гроза - твоих рук дело! Я видела тебя там своими глазами! - кричит Амелия. - Почему ты так жестока? Неужели для тебя нет ничего... - ее голос срывается, она всхлипывает и отворачивается, чтобы больше видеть этих непроницаемых темных глаз, пристально изучающих ее. Но отворачиваться бесполезно: со всех сторон она видит одно и то же лицо, один и тот же взгляд - изящная фигура в белом платье преломляется в зеркальных гранях, бесконечно повторяющих каждое ее движение.

   - Уж лучше быть жестокой, чем такой размазней, как ты. - Элинор презрительно фыркает.

   - Но зачем? - шепчет Амелия.

   - Зачем, зачем... Как ты мне надоела! Лучше бы тебе научиться поменьше думать о таких вещах, иначе всю жизнь можно провести, сожалея о прошлом и проливая слезы о своей несчастной судьбе.

   Амелия медленно подняла на нее глаза, вслушиваясь в каждое слово.

   - Кроме того, большинство мужчин попросту не стоят того, чтобы о них плакать, - небрежно бросает та. - Неужели ты не понимаешь, что просто теряешь время, вместо того, чтобы думать о будущем?

   - Это ужасно, - сдавленно проговорила Амелия, - это несправедливо, ведь он не заслужил смерти, а ты...

   - А я?

   - Ведь это сделала ты!

   - Да-да, я настоящее воплощение зла, - нетерпеливо заканчивает за нее Элинор. - Ты просто безнадежна. Но все же...

   - Что? - шепчет Амелия пересохшими губами.

   Но Элинор не отвечает. Она лишь загадочно улыбается, и медленно растворяется в мерцающей белизне, пока и вовсе не исчезает. Белое сияние разгорается все сильнее, все ярче, и никуда не деться от этого жара...

   ***

   - Бедняжка, она вся горит! - Мэри склонилась над постелью, где лежала в беспамятстве Амелия. Простыни смялись от ее лихорадочных метаний, одеяло то и дело оказывалось на полу, и горничным приходилось не отходить от нее ни на минуту.

   - Уже послали за доктором? - миссис Черрингтон заглядывала в комнату дочери каждые полчаса, однако всякий раз не заходила дальше порога. Она не подходила к кровати то ли в страхе заразиться, то ли боясь увидеть ее в подобном состоянии; и всякий раз, обращаясь к дежурившим у постели горничным, старалась отводить взгляд в сторону.

   - Да, мэм, он должен быть с минуты на минуту, - тут же отозвалась Конни. - Мистер Черрингтон послал за ним карету.

   - Но ведь приедет не доктор Бруннер? Я не доверяю другим врачам.

   - Мистер Черрингтон сказал, что слишком долго ждать врача из Лондона, мэм.

   Кейтлин слабо закивала и рассеянно посмотрела по сторонам.

   - Я так устала всего этого... Что за день! Почему все это случилось со мной?

   - Вы слишком взволнованы, мэм, - камеристка взяла госпожу под руку и вывела из комнаты. - Вам лучше последовать примеру вашего мужа и подождать в гостиной, а я принесу вам чай и успокоительное. Все равно мисс Амелии вы сейчас не поможете.

   Когда за миссис Черрингтон закрылась дверь, Мэри покачала головой:

   - Уж лучше такой нежной даме, как она, не смотреть лишний раз на мучения дочери. Хоть бы только маленькая от нее не заразилась - надо сказать миссис Коулс, чтобы не подпускала Луизу даже близко! Даст Бог, доктор поможет нашей мисс. Конни, что это ты расселась? Не видишь, какой у юной мисс жар? Принеси графин холодной воды и смочи полотенца, эти уже совсем не охлаждают. И тазик принеси, вдруг ее вновь стошнит. Ну, давай, быстрее!

   Мэри вновь склонилась над больной: ее лицо разом осунулось, под глазами лежали глубокие тени, а лоб был покрыт испариной. Горничная убрала мокрые от пота волосы с лица и отерла кожу прохладным полотенцем. Почувствовать это прикосновение, Амелия на секунду приоткрыла глаза и невидящим взглядом уставилась на Мэри.

   - Все хорошо, мисс, доктор скоро приедет, - проговорила она успокаивающе.

   Девушка замотала головой по подушке, из приоткрытых губ вылетел кашель вперемежку с бессвязной речью:

   - Статуи... Они раскололись... Туман...

   - Нет никакого тумана, мисс, на улице прекрасная погода, вы сами скоро увидите, - Мэри попыталась уложить ее обратно, но девушка, не отдавая себе отчета, пыталась скинуть одеяло и расстегнуть ночную рубашку.

   - Жара... Как жарко, какой яркий свет...

   Когда на пороге появилась Конни, Мэри набросилась на нее с новыми упреками, пытаясь хотя бы так скрыть свою беспомощность.

   - Завесь окна, ее только раздражает яркий свет! И давай же скорее воду, смотри, какие у нее сухие губы.

   Кое-как вдвоем они придержали голову Амелии, давая той попить. Наконец та успокоилась и перестала вырываться, вновь окунувшись в свой лихорадочный сон.

   - Что же теперь будет, Господи, - прошептала Конни, закусывая губу.

   - Вот только твоих слез тут не хватало, - шикнула на нее камеристка, точно так же пытавшаяся справиться с подошедшим к горлу комом. - Скоро приедет доктор, а нам остается только молиться...

   ***

   Негромкая приятная музыка, смутно знакомая и доносящаяся издалека, медленно возвращала Амелию в сознание.