Лунные капли во флаконе

— Право, мне стыдно рассказывать об этом, но временами ее поведение абсолютно неподобающе. Только представьте, буквально через неделю или две после переезда сюда она устроила мне совершенно непозволительную сцену: рыдала, падала передо мной на колени, умоляя поверить в какую-то сказку о какой-то женщине, каком-то пожаре…

— О какой женщине? Она не называла ее имени?

— Ах, я не помню! — женщина прижала руку ко лбу. — Но меня это так расстроило, что я даже отчитала ее. Точно я ехала сюда за тем, чтобы слушать этот бессвязный бред! Все так хвалят здешний климат, который слывет живительным и успокаивающим, но, увы, на мою дочь он не произвел должного эффекта. Правда, неделю назад она вроде бы изменилась в лучшую сторону: стала весела и любезна со всеми, и даже взяла на себя обустройство той комнаты, в которой надлежит сделать ремонт и обставить ее мебелью. Раньше я не замечала в ней такого интереса к домашним делам, но на сей раз Амели проявила вкус, сама выбрала шторы и подобрала цвет обивки. Я приписала эту перемену благотворному влиянию молодого мистера Харви. Казалось, все так хорошо устраивается! — последние слова женщина произнесла с отчаянием и в изнеможении прикрыла глаза.

— Уверяю вас, миссис Черрингтон, мы с моими коллегами готовы сделать все для мисс Черрингтон. Но прошу вас ответить еще только на один вопрос.

— Я так утомлена, доктор Хопкинсон. Как бы мне хотелось, чтобы все это как можно скорее осталось позади.

— Я не задержу вас более, чем на минуту. Скажите, ваша дочь имела склонность делать записи? Возможно, вела дневник?

— Дневник? Может быть, я не знаю. Молодые девушки часто ведут дневники.

— Что ж, не смею вас больше задерживать. Искренне благодарен вам за все, что вы рассказали.

— Да, я должна немедленно прилечь, — слабо проговорила она.

* * *

— Так как давно вы знаете мисс Черрингтон?

— Фактически я знаком с ней уже около десяти лет, — припомнил Ричард. — Вам известно, что наши семьи тесно дружат, и мы познакомились на одном вечере у ее родителей. Разумеется, когда они еще устраивали званые вечера.

— Расскажите, вы заметили изменения в поведении мисс Черрингтон в последнее время?

— Это сложно отрицать, — грустно усмехнулся молодой человек. — Но я хочу, чтобы вы поняли: я никогда не знал Амелию достаточно хорошо, чтобы судить об этом. Разумеется, мы общались, но ведь до недавнего времени мисс Черрингтон была еще совсем ребенком, и все наши беседы носили исключительно поверхностный характер. Не так давно она полюбила писать мне письма, и строчила их едва ли не каждый день — это было весьма мило, однако я так и не могу с уверенностью заявлять, что хорошо знал Амелию. Нет. Более того, она постоянно удивляла меня!

— Что вы имеете в виду?

— Когда я ее видел в Лондоне или читал ее письма, она виделась мне очень скромной, я бы даже сказал, боязливой особой. Бесспорно, чистота и покорность являются лучшими добродетелями приличной девушки, но она была совершенно оторвана от реального мира. Некоторые полагают, что будущей жене и матери этот мир и вовсе не к чему знать, но я придерживаюсь мнения, что такая мечтательность никому не на пользу.

Доктор Хопкинсон сделал пару пометок в блокноте.

— Вы считаете, что она постоянно пребывала в своих фантазиях?

— Не могу судить, — сухо ответил Ричард. — Но когда я встретил ее здесь, то сразу же заметил, что она существенно переменилась. В прошлый раз мы виделись в Лондоне пару месяцев назад, здесь же передо мной стоял совершенно новый человек. Я ожидал, что она еще неокончательно оправилась от болезни, но вместо этого увидел цветущую молодую девушку в прекрасном расположении духа и отменном здравии. Она будто бы разом повзрослела и превратилась, наконец, из неуверенной девочки в прелестную молодую девушку. Но потом….

— Прошу вас, продолжайте, мистер Харви.

— Я стал замечать за ней странности. Сначала ее перепады настроения: то она весело смеется вместе со мной, пока мы разучиваем некоторые достаточно… фривольные песни на фортепьяно, а на следующий день и взглянуть боится, будто я ей зла желаю. Иногда она не могла вспомнить, о чем мы говорили с ней всего несколько часов назад. Одно событие меня окончательно смутило, — Ричард нахмурился, вспоминая. — Буквально несколько дней назад, когда самочувствие Амелии уже дало нам повод для беспокойства, она вдруг предложила мне прокатиться на лошадях вдоль Медуэй. Разумеется, это немного удивило меня, но все же я решил не отказывать ей. Мы совершили восхитительную прогулку, которая почти заставила меня забыть обо всем, что говорила мне Амелия до этого. Никаких странных рассказов, точно из грошовых романов ужасов. Под конец мы пустили лошадей галопом, и она даже обскакала меня.

— Отчего же вы находите это странным, мистер Харви?