Лунное пробуждение

– Иоланта еще слишком молода. Ей рано выходить замуж, – настаивала Сибил.

– Но девочке уже четырнадцать. Когда я женился на матери Эмили, она была на год моложе.

Эмили знала, что мачеха терпеть не может, когда муж вспоминает о покойной первой жене. И действительно, Сибил не удержалась от ядовитого замечания:

– Ну разумеется! А обручить ребенка можно еще в колыбели. Многих девочек выдавали замуж в двенадцать лет, и почти все они умирали в родах. Надеюсь, ты не желаешь нашему нежному цветку подобной участи?

В ответ последовал лишь обреченный вздох.

– С таким же успехом можно послать в горы маленькую Марджори.

Сидя в своем темном углу, Эмили не удержалась от улыбки. Сестренке Марджори только что исполнилось шесть. Даже церковь отказывалась признавать брак, если хотя бы один из супругов был моложе двенадцати лет.

– Если в жены дикому горцу годится Иоланта, то Абигайл тем более! Ведь девочке уже пятнадцать! И для нее это единственная возможность выйти замуж! – бессердечно заявила Сибил.

Эмили затаила дыхание. Она всегда знала о расчетливости мачехи, однако предложение прозвучало поистине чудовищно. Неужели отец этого не понимает?

– Девочка глуха.

Эмили кивнула и слегка подалась вперед, чтобы посмотреть на родителей. Супруги сидели внизу, за столом. Если бы они вдруг подняли головы и взглянули на лестничную площадку, то вполне могли ее заметить. Но нет: барон и баронесса были увлечены важной беседой и не замечали ничего вокруг.

– Никто не знает о недостатке, кроме членов семьи и нескольких слуг. Но они никогда не осмелятся открыть секрет, – заявила Сибил.

Однако Абигайл ни за что не удалось бы скрыть глухоту от мужа. Именно это и заметил отец.

– К тому времени как он поймет, что к чему, брак уже окажется консуммированным и обретет законную силу. Так что отступать будет некуда. – Голос Сибил звучал равнодушно, даже легкомысленно. – Кроме того, жених – шотландец. Всем известно, что эти люди – истинные варвары, особенно выходцы из северных горных кланов.

– И тебя нисколько не волнует, что истинный варвар сделает с Абигайл, как только правда откроется? – поинтересовался сэр Рубен.

В ответ Сибил лишь слегка пожала плечами. Эмили невольно прикусила губу: от подобного безжалостного эгоизма хотелось кричать во весь голос.

– Не имею ни малейшего желания воевать с агрессивным и грозным шотландским кланом.

– Не говори глупостей. Неужели кому-то захочется тащиться в такую даль лишь для того, чтобы выместить на тебе злобу?

– Значит, глупости? – сурово переспросил сэр Рубен – Я глупец?

– Только в те минуты, когда позволяешь страху влиять на собственные решения, – ответила Сибил спокойно. Тон ясно показывал, что гнев мужа не внушает ни тени опасения.

– А не ты ли советовала послать как можно меньше рыцарей – и это в ответ на просьбу сюзерена о помощи?

– Но не могли же мы оставить без защиты собственные земли!

– Ну вот, в наказание за упрямство и получили этот приказ.

– И все же я была права, разве не так? Ведь король не наложил на тебя никакого штрафа.

– А потерю дочери ты штрафом не считаешь?

– Все равно рано или поздно их всех придется выдавать замуж.

– И все же пренебречь ты готова лишь одной.

– Остальные могут сделать выгодные партии.

– Даже Эмили?

В ответ на мимолетную колкость мачеха лишь презрительно рассмеялась.

– Итак, я намерен сообщить королю, что в течение ближайшего месяца отправлю в поместье лендлэрда Синклера одну из своих дочерей с причитающимся ей приданым.

– Надеюсь, не Иоланту? – дрожащим голосом уточнила Сибил.

– Не Иоланту, – коротко, с видимым недовольством заключил сэр Рубен.

Он собирался отправить Абигаил.

– Нет! – в ужасе закричала Эмили.

Родители вздрогнули и, подняв головы, одновременно посмотрели вверх – туда, откуда донесся истошный вопль. В этот момент лорд и леди Гамильтон походили на пару хищных голодных грифов, которых отвлекли от кровавого пира.

Эмили стрелой слетела вниз.

– Не смейте отправлять Абигайл на мучение и позор.

Сибил презрительно сжала губы.

– Итак, ты снова подслушивала?

– Да. И очень рада собственному терпению. – Эмили с отчаянным волнением повернулась к отцу: – Ты не можешь послать Абигайл в далекие земли. Чужие люди способны принять болезнь за проклятие свыше, за знак порчи!

– Вполне вероятно, что глухота и есть знак порчи, – вставила Сибил, однако Эмили предпочла пропустить ядовитое замечание мимо ушей.

– Умоляю, отец, не делай этого, не поступай жестоко!

– Но твоя мачеха только что утверждала, что для Абигайл союз с шотландским вождем – единственная возможность выйти замуж. Ты готова возразить?

– Да, готова! Особенно если эта возможность означает брак с диким горцем, который придет в ярость, узнав об обмане!

Лицо сэра Рубена застыло, и дочь тут же постаралась обуздать чувства. Жалко проиграть поединок в самом начале и лишь потому, что обидела отца собственным необдуманным поведением.

Она смиренно опустила взор, хотя откровенное проявление покорности далось с большим трудом.