Луна с неба

Томми много раз давал интервью на телевидении, и журнал «Нью-йоркер» напечатал о нем целую статью. Она называлась «Из жуликов в герои». Более того, на заседание суда он пришел в сопровождении бывшей жены и трех своих дочерей — для моральной поддержки. Хотя в поддержке он не нуждался. Он защищал Айса со всей смекалкой и изворотливостью бывалого адвоката. Отвечал на вопросы четко и ясно. Прокурор спросил его: «Не было ли у Айса намерения совершить убийство, когда он узнал о насилии над Фелицией Джонстон?» Томми ответил ледяным тоном: «Убийство?! Как у вас только язык поворачивается, сэр? То, что этому человеку вообще предъявили какие-то обвинения, — позор для нашей правоохранительной системы! Айс защищал невинных детей от чудовищ, не жалея собственной жизни! Что творится с нашим обществом?! Мы наказываем храбрых и пресмыкаемся перед тварями вроде этих!» Последнее он уже прокричал, указывая на педофилов. Публика вскочила на ноги и зааплодировала. Прокурор был вне себя от злости, но тем не менее сел и произнес: «У обвинения больше нет вопросов».

Такси проезжает мимо Таймс-сквер, где Крыса и Томми давали представления, и несется в сторону реки Гудзон, где мы с Крысой пропустили свой паром. Потом мы резко сворачиваем и едем вдоль реки. Снег валит так густо, что не видно Нью-Джерси.

Все те дни, пока шел суд, я получал письма и телефонные сообщения из Виннипега. Все меня поддерживали — и Малыш Джо, и Гарольд, и все одноклассники. Все стояли за меня горой. Даже мэр Виннипега написал. Спросил, не может ли он чем-нибудь помочь. Так что я в некотором роде сделался знаменитостью.

Но накануне того дня, когда я сам должен был давать показания, я занервничал. Конечно, мне хотелось рассказать правду, чтобы этих треклятых педофилов заставили ответить за содеянное! Но я боялся, что мои слова повредят Айсу. Я видел, как прокурор давил на Джоуи. Этот человек был похож на Князя Тьмы, и перспектива встретиться с ним один на один меня пугала.

Я лег в постель пораньше, но заснуть не смог, просто лежал и нервничал. А потом зазвонил телефон. «Это ты, Роберто?» Если когда в жизни мне и нужно было услышать голос ангела, то именно тогда! То ли от радости, что мне позвонила Габриэла, то ли от страха перед предстоящим судом — в общем, я чуть не разревелся. Слава богу, все же «чуть не». Но я рассказал ей, как мне плохо и тревожно, и она выслушала меня, как ангел. «Ты должен быть смелым, Роберто! — сказала она. — Сделаем так. Когда придет время тебе давать показания, помни, что я буду смотреть репортаж. Считай, что я буду там вместе с тобой».

Мы говорили с ней очень долго. Я признался ей, что она самая лучшая учительница в «Лакстоне» и что она нравится мне больше всех девчонок на свете. Она не стала смеяться. Сказала мне, что я хороший мальчик и она рада, что у меня все в порядке. Обещала молиться за меня и велела хорошенько выспаться. Так я и сделал.

Утром, едва я вышел из подъезда дяди Джерома, меня ослепили фотовспышки. А потом еще раз, когда я вышел из лимузина и пошел к зданию суда. Дядя Джером и его охранники отталкивали журналистов с дороги, так что все было не так уж и плохо. Но потом стали подбегать другие люди. Некоторые хлопали меня по спине, а некоторые просили автограф. Зачем? Я сам не знаю.

Айса защищала очень серьезная рыжеволосая женщина по имени Эмбер. Она задала мне те вопросы, которые мы с ней заранее отрепетировали у нее в кабинете. Мне казалось, что все идет неплохо, но тут поднялся с места Князь Тьмы. Он смотрел на меня так, будто все случившееся было на моей совести. Я так занервничал, что у меня руки затряслись. Но потом я вспомнил, что Габриэла смотрит на меня по телевизору, и эта мысль придала мне смелости. Князь Тьмы задал мне несколько незначительных вопросов, а потом взялся за дело всерьез:

— В ночь, когда Айс вломился в приют, воспитательница, мисс Хейнс, просила пощадить ее. Это так?

— Да.

— Что именно она говорила Айсу?

— Она сказала, что она ни при чем.

Князь Тьмы обернулся к присяжным и воскликнул:

— Но он все равно в нее выстрелил!

— Она пыталась ударить его ножом! Он защищался!

— Это показание с чужих слов, ваша честь! Требую вычеркнуть это из протокола!

Судья посмотрел на меня:

— Просто отвечай на вопросы, сынок. Вычеркните это из протокола.

Он еще попросил присяжных не обращать внимания на мою последнюю реплику, только вряд ли они его послушали. Я, во всяком случае, в этом очень сомневаюсь.

Я давал показания целый день. Был перерыв на обед, а потом меня снова вызвали. Я уже не помню половину вопросов, которые мне задавали. Помню только, как был рад, когда все это закончилось. Адвокаты Айса сказали мне, что я держался молодцом и могу собой гордиться. Потом они пошли в кабинет к судье. Все были на стороне Айса. Я даже не сомневался, что его отпустят.