Луна предателя

— О том, как я покину Боктерсу и буду путешествовать.

— Вроде Ниала?

Алек скорее почувствовал, а не услышал иронический смешок Серегила.

— Пожалуй. Я собирался жить среди чужого народа, узнать его обычаи, — проводить так многие годы, но всегда возвращаться в этот дом… и, конечно, в Боктерсу.

— А что ты собирался делать во время путешествий?

— Просто… искать. Места, которых ни один ауренфэйе еще не видел, людей, которых я не встретил бы, оставаясь дома. Мой дядя всегда говорил, что для каждого дара есть своя причина, Мои способности к языкам и фехтованию он считал знаком предназначения к странствиям. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что в глубине души я рассчитывал найти такое место, где мог бы стать чем-то большим, чем величайшее разочарование моего отца.

Алек молча обдумывал это некоторое время.

— Тебе трудно, да? Я имею в виду — оказаться здесь в таких обстоятельствах.

—Да.

Как может единственное тихо сказанное слово передать такую боль, такое безнадежное стремление?

— А о чем еще ты мечтал, сидя здесь? — поспешно спросил Алек, понимая, что ничем не может облегчить страдания друга; а раз так, лучше поговорить о чем-то другом.

Рука Серегила погладила его по подбородку, губы нежно коснулись щеки. Это прикосновение заставило Алека затрепетать от предвкушения.

— Вот об этом, тали. О тебе. — Теплое дыхание Серегила щекотало шею Алека. — Я не видел тогда твоего лица, но я грезил именно о тебе. У меня было множество возлюбленных — дюжины, а может быть, и сотня. Но ни один и ни одна из них… — Голос Серегила прервался. — Я не могу этого объяснить. Думаю, что какая-то часть моей души узнала тебя, как только мы повстречались, — такого избитого, такого грязного.

— В той далекой чужой стране… — Алек повернулся и ответил на поцелуй поцелуем. Сколько времени пройдет, прежде чем их хватятся и начнут искать?

Времени хватит.

Но Серегил только крепче обнял его, без тех игривых поглаживаний, которые обычно предшествовали их близости. Так они и сидели еще какое— то время, пока наконец Алек не понял, что именно ради этих тихих мгновений Серегил сюда и пришел.

Оба они молчали, и Алек почувствовал, что начинает дремать; однако Серегил пошевелился и разбудил его.

— Ну что ж, пожалуй, пора вернуться обратно, — сказал он. Алек неловко выпрямился, еще полусонный. После объятий Серегила на ночном воздухе ему стало холодно. Неожиданный разрыв физического контакта с другом оставил его растерянным и немного грустным, словно печаль Серегила успела пропитать его.

Серегил снова смотрел в сторону дома для гостей.

— Спасибо тебе, тали. Теперь, когда я буду смотреть оттуда на этот балкон, я смогу думать о нем не только как о месте, которое мне больше не принадлежит.

Они вернули пуховик на место и почти дошли до двери, когда Серегил замер и обернулся назад, что-то тихо пробормотав.

— Что такое? — переспросил Алек, но Серегил вместо ответа слегка отодвинул от стены кровать и исчез за ней.

Алек услышал скрежет камня по камню, а затем победный смех Серегила. Тот вылез из-за кровати, держа в руках крюк с привязанной к нему веревкой.

— Откуда это взялось? — поинтересовался Алек, улыбаясь в ответ на явную радость друга.

— Иди взгляни сам.

Алек влез на кровать и заглянул за нее. Серегил поднял одну из плиток, которыми был выстлан пол; под ней виднелось темное пространство.

— Ты в детстве сделал эту дырку?

— Нет, и я был не первым, кто ею пользовался. Однако крюк — мой, и это тоже. — Серегил вынул из тайника кристалл кварца размером с ладонь. — Последние добавления. Я случайно обнаружил, что эта плитка снимается. Остальные предметы были уже там. Сокровища. — Серегил достал красивую шкатулку, украшенную мозаикой; внутри Алек увидел детское ожерелье из красных и голубых бусин и череп сокола. За шкатулкой последовали деревянная раскрашенная фигурка дракона с позолоченными крыльями и миниатюра на слоновой кости, изображающая ауренфэйскую пару. Наконец очень осторожно Серегил достал хрупкую деревянную куколку. Большие темные глаза и пухлый ротик игрушки были нарисованы, но волосы оказались настоящими — длинными вьющимися блестящими черными прядями.

— Клянусь Четверкой! — Алек с благоговением коснулся пальцем волос. — Ты не думаешь, что это оставили башваи?

Все еще стоя на коленях позади кровати, Серегил с нежностью перебирал сокровища.

— Куклу — определенно, — кивнул он, — может быть, и ожерелье тоже.

— И ты никогда никому ничего не говорил?

— Только тебе. — Серегил осторожно убрал все на место, за исключением крюка. — Находка перестала бы иметь такое значение, если бы о ней кто— нибудь узнал. — Выпрямившись, он улыбнулся Алеку своей кривой улыбкой. — Ты же знаешь, как хорошо я умею хранить секреты.

Алек размотал веревку, привязанную к крюку. Она все еще была крепкой; по всей длине через каждые несколько футов оказались завязаны узлы, чтобы легче было взбираться.

— Она слишком короткая и до земли не достанет.

— Ты меня разочаровываешь, тали. — Серегил вышел на балкон и одним умелым броском закинул крюк на крышу. Подмигнув Алеку, он оттолкнулся от перил и исчез из вида.