Луна Паука

Если бы во внешности артефакта больше ничего не было, возможно, Олдрик так бы и поступил, потому что в противном случае он был бы для него бесполезен. Однако даже когтистые пальцы мертвого Вижири не могли скрыть восемь черных полос, идеально пересекавших жемчужину. Они были причиной его названия, причиной, по которой он искал это сокровище.

Именно из-за них его и назвали Луной паука.

Лорд Джитан потянулся за ним, но его спутник в тени не дал ему поднять руку.

“Вряд ли кто-то из вашего сословия способен поднять мертвеца, милорд, - сказал он Олдрику, и его низкий тон намекал на нечто большее, чем кастовые приличия.

Приподняв бровь, Олдрик щелкнул пальцами ближайшему слуге. - Рольф! Возьми ее и дай мне.”

Рольф поморщился, потом склонил голову. Передав факел одному из своих спутников, он подошел к саркофагу. Крякнув, он протянул две мясистые руки к трофею своего хозяина.

Его пальцы задели пальцы закутанного в плащ трупа.

- Рольф взвыл. Огненная аура распространялась от тела Вижири к слуге и обратно.

Превращение произошло в мгновение ока. Сама жизненная сущность была высосана из Рольфа, как Лорд Джитан мог бы высосать сок из апельсина. Кожа слуги сморщилась, а глаза ввалились в глазницы. Его плотная фигура превратилась в сморщенный скелет. Он попытался до самого конца вырваться, но не смог.

И когда его высохший труп рухнул ужасной грудой на пол,мумифицированный Вижири сел.

Его кожа все еще была сухой и потрескавшейся, но теперь под ней виднелась плоть. Омерзительное лицо передернулось, пожелтевшие зубы внезапно обнажились, а веки открылись, открывая не глаза, а болезненный желтый гной.

Из пустого горла вырвался гортанный звук, и в тот же миг Олдрик ощутил, как в нем зарождаются могущественные магические силы.

Что-то, окруженное бледным сиянием, полетело со стороны чародея аристократа. Олдрик ожидал, что она ударит в то место, где когда-то было сердце упыря, но вместо этого она изогнулась вверх, уткнувшись в лоб разлагающейся фигуры.

Мертвенно-бледный упырь издал хриплый вздох ... и рухнул обратно в саркофаг, одновременно превратившись в пепел.

Седовласый мужчина рядом с Олдриком тихо и спокойно подошел к покрытым пылью останкам и легко вытащил то, что бросил в упыря. Кинжал, но Лорд Джитан знал, что он выкован не из металла. Он был белым, но белым, как слоновая ... или кость. Даже с факелами рядом, его бледное освещение было все еще заметно.

- Путь к вашим желаниям теперь открыт, милорд, - заметил его обладатель.

Не желая больше ждать, Олдрик Джитан осмелился схватить Луну паука из того, что осталось от пальцев Вижири. Ни одно ужасное заклинание не схватило его, ни один упырь не вскочил, чтобы высосать его душу.

Она принадлежала ему. Наконец-то она принадлежала ему.

“Первый шаг, - заметил его серый спутник. - Теперь мы должны подготовиться ко всему остальному. Вы ведь помните это, не так ли, милорд?”

“Я очень хорошо помню, Карибдус, - пробормотал Олдрик, впервые за много дней назвав его по имени. Он погладил артефакт, как будто это был любовник, прослеживая, как и в случае с саркофагом, линии, из которых тот чертил свое имя.

Карибдус начал снимать свой дорожный плащ. Тем же спокойным, старательным тоном, каким он всегда говорил, он сказал: Время имеет огромное значение.”

И когда его плащ соскользнул на пол, собственная одежда Карибдуса стала видна лучше. Абсолютно черная, если не считать любопытного трио полосок поперек верхней части груди и еще одной, которая тянулась вниз по животу. На одном плече также имелась выступающее защитное навершие ... при ближайшем рассмотрении наблюдатель понял бы, что это череп рогатого и клыкастого существа, которое никогда в жизни не ступало на план смертных. Он и полосы были все одного цвета: белые, как кость.

Многое из того, что носил сероглазый чародей, напоминало доспехи рептилии, с гребнями и чешуей. Несмотря на это, когда Карибдус двигался, его одежда струилась, как шелк, и он не издавал ни звука. Его кожаные сапоги поднимались выше колен и идеально сочетались с остальной броней.

А на поясе у него висел Кинжал, который с такой готовностью убил нежить Вижири. Он все еще светился, пульсируя, словно жил своей собственной жизнью. Лезвие имело змеевидную форму, извиваясь взад и вперед, пока не заканчивалось острым, как булавка, концом.

На рукояти был изображен единственный символ, с какой-либо определенностью указывающий на личность Карибдуса-почти невидимое изображение, выжженное на рукояти. Это был крошечный значок змееподобного существа, над которым висела пара Весов. Хотя некоторые охотно признали бы в этом звере дракона, лишь редкий посторонний мог бы знать, почему чешуя была установлена именно так.

Дракон был известен как Траг'Оул: тот, кто является точкой опоры равновесия. Траг'Оул был так же близок к Богу, как и Карибдус, как и любой из его рода.

Траг'Оул, который наблюдал за последователями Ратмы.

Некромантами.

ГЛАВА ВТОРАЯ