Луна над Эдемом

В 1867 году было завершено строительство железной дороги, ведущей в Коломбо, что давало неоценимое преимущество всем тем, чьи земли были расположены недалеко от Канди, неоценимое преимущество. Теперь они могли быстро доставлять кофе в порт, в то время как раньше на то, чтобы перевезти его по военной дороге в тележках, запряженных мулами, уходило по несколько недель.

Джеймс Тейлор сразу же почувствовал симпатию к только что приехавшему из Англии юноше и посоветовал ему купить землю рядом с поместьем Лоолекондера, которое было расположено в центральной провинции.

Как и Тейлор, Чилтон Хок был очарован живописной красотой горного ландшафта и очень скоро приспособился к новым условиям жизни.

Джеймс помог ему нанять на работу тамильских2 кули и посоветовал, в каком месте построить свой первый маленький коттедж.

Он оказывал ему помощь и поддержку во всем, особенно в первые годы, когда Чилтон трудился наравне со своими рабочими, расчищая джунгли и подготавливая почву к посадкам.

Оглядываясь назад, лорд Хокстон теперь часто думал, что это было самое счастливое время в его жизни. У него была цель, он был сам себе хозяин, и если бы он потерял все, что имел, ему некого было бы винить в этом, кроме самого себя.

И он действительно лишился бы всего, если бы не его друг Джеймс Тейлор.

В течение первых десяти лет кофейный бум давал Чилтону Хоку все основания надеяться, что он вот-вот разбогатеет. Стоимость земли повысилась до 28 фунтов за акр, плантации ширились, протянувшись вдоль новых дорог, построенных на месте прежних узких тропок, по которым паломники поднимались на Адамов пик3.

Но, как выяснилось, счастливые дни кофейных плантаций были сочтены.

Страшная болезнь кофейных деревьев — Hemileia Vastatrix, больше известная под названием «кофейная ржавчина», — поставила под угрозу всю промышленную отрасль.

До сих пор при воспоминании о том, как он впервые заметил плесень на одном из своих кофейных деревьев, лорд Хокстон содрогался от ужаса.

Это было микроскопическое пятнышко, выросшее из споры, занесенной ветром, которая осела на листе и начала усиленно размножаться.

Для любого владельца кофейной плантации это было катастрофой. Единственное, что можно было сделать, — это уничтожить зараженные деревья, оставшиеся посыпать смесью извести и серы и молить Бога о том, чтобы следующий порыв ветра не принес новую партию губительных спор.

Но все было напрасно. Кофейная ржавчина разрушила надежды большинства плантаторов. Им удалось спасти лишь пни больных кофейных деревьев, которые вывезли в Англию, чтобы делать из них ножки для чайных столиков.

Чилтона же спасла дружба с Джеймсом Тейлором. В 1866 году директор Королевского ботанического сада в Пераденьи подарил Тейлору несколько саженцев чайных кустов.

Девятнадцать акров земли в поместье Лоолекондера были засажены чайными кустами, и Джеймс, всегда по-соседски помогавший Чилтону, убедил его посадить столько же на своей плантации.

Эти девятнадцать акров спасли его от разорения, но ему пришлось начать все с самого начала. Он засучил рукава и принялся рассаживать чайные кусты.

В это время Тейлор был занят новым проектом — он построил небольшую фабрику по переработке чая, оборудованную первой на Цейлоне чаезавялочной машиной.

После периода финансовой нестабильности, последовавшего за крахом кофейной промышленности, наступило время новых надежд. Стало известно, что чайная плантация Тейлора и соседняя с ней стали приносить доход.

Разочарованные владельцы кофейных плантаций принялись изучать новую культуру, и вскоре по всему Цейлону между засохшими пнями погибших кофейных деревьев зазеленели чайные кусты. А тем временем дела Чилтона, работавшего по двадцать четыре часа в сутки, снова пошли в гору.

Ему и в голову не могло прийти, что в один прекрасный день он унаследует родовые поместья в Англии. Между ним и титулом стояло шесть человек, но войны, несчастные случаи и болезни унесли одного за другим.

Для Чилтона Хока явилось полной неожиданностью, когда в 1886 году он узнал, что его дядя умер и новым лордом Хокстоном стал он.

Ему ничего другого не оставалось, как вернуться домой. Но разлука с друзьями, особенно с Джеймсом Тейлором, и плантацией, которая занимала теперь уже 1200 акров, казалась ему невыносимой.

К тому времени он стал совершенно независимым, свыкся с одиночеством. Иногда по две, а то и по три недели он не видел никого, кроме своих кули.

Он сидел один в своем большом доме, который построил на вершине холма, чтобы в самое жаркое время года тот был открыт всем ветрам. Зимы иногда бывали довольно холодными, но в доме имелись большие традиционные английские камины.

Чилтон привык быть один. Он любил читать, но чаще всего после прекрасно приготовленного ужина он сразу же отправлялся спать, чтобы встать с рассветом и снова приняться за работу, которая полностью поглощала его.

По возвращении в Англию он понял, что совершенно забыл, какую размеренную и праздную жизнь привыкли вести люди его круга. В ней не было места спешке и суете; всех занимало лишь одно — как приятнее провести время.